Крестовый перевал
Шрифт:
Заснуть долго не получается.
Здесь высоковато над уровнем моря — тысячи две с половиной; к тому же очень близко ледник, от которого исходит жгучий холод. С заходом солнца температура в горах всегда стремительно падает. Естественно, Ирэн начинает замерзать и с той же стремительностью переползает под мой плед, набросив свой поверх нас обоих.
Это выход — так немного теплее.
— Коньяк остался? — стучит она зубами и запускает ледяные ладони под мою тельняшку.
Открываю фляжку, пою ее крепким и хорошим алкоголем. И сам делаю пару добрых глотков…
Немного
— Как ты относишься к сексу?
— Как я к нему отношусь? — Обнимаю хрупкое тельце и лениво отвечаю на нежности. — Да я ему жизнью обязан!
— Тогда в чем же дело?
— Что, сразу переходим к сексу? А конфетно-букетный период? Неужели опустим?…
Прыснув смешком, она водружает на меня согнутую в коленке ножку…
Я отлично знаю: надолго Ирки не хватит — серьезная нагрузка в виде пятнадцатикилометрового марш-броска по горам на потенцию нетренированного человека в принципе не влияет. Она ее тупо выключает. Часов на десять-двенадцать.
Что ж, пару минут поиграть на грани фола не возбраняется.
Девица страстно дышит и млеет от моих прикосновений. Попа у нее, кстати, тоже ничего: ровненькая, круглая. Кожа на ощупь шелковистая, нежная. И гладко выбритый лобок…
— Хочешь? — еле слышно предлагает Ирэн.
Какая прелесть. А как же большая и чистая любовь к Юрке, о которой ты верещала на всю Алтынную гору? Каких-то пять дней без юного шалопая, а уже соскучилась по развратно-поступательным движениям. Или я настолько устарел, что не просекаю современных тенденций?…
— Я подумаю, — отвечаю в темноту.
Она тотчас проваливается в сон…
Ночь проходит неспокойно. Я часто просыпаюсь от малейшего звука, от дуновения ветра или от возни Ирэн. Она мерзнет и жмется ко мне.
А иногда что-то шепчет. Тревожное и неразборчивое…
Едва на востоке светлеет небо, я сбрасываю остатки сна.
Воздух свеж и спокоен — ветви на деревьях не шелохнутся. Моя приблуда наконец-то успокоилась — спит крепко и непробудно. Поправляю на девушке плед, укрываю сверху курткой; беру в руки бинокль и осматриваю «объект» — восточный склон хребта Юкуруломдук…
Горизонт чист — на склоне ни души. Значит, не проспали.
Прихватив фляжку с водой и полотенце, отхожу шагов на двадцать для окончательного приведения организма в чувство.
Умывшись, завтракаю: запиваю остывшим кофе кусок батона…
Ирэн просыпается часам к десяти, когда температура становится обычной для солнечного летнего денька.
— Привет, — откидывает она плед.
Опускаю бинокль.
— Выспалась?
— Ага. Представляешь, и голова не болит после коньяка.
Она щурится от яркого света, пробивающего густые кроны деревьев, а я дивлюсь старой истине: все девки по утрам выглядят страшнее своих фотографий в паспорте, какими бы красавицами они ни казались нам днем и вечером. Все, без
Ложусь на мягкую травку; тянусь, распрямляя позвоночник.
— Здесь вообще редко болит голова. Все дело в чистоте здешнего воздуха.
— А что у нас на завтрак?
— Что сделаешь, то и съешь…
Хмыкнув, девица натягивает нижнее бельишко, берет фляжку с полотенцем и топает умываться… А я, беззвучно смеясь, решаю на десять минут перерваться — дать отдохнуть глазам.
Дежурим битых шесть часов — изучили каждую складку противоположного склона. Никого.
Ирэн в очередной раз уходит в лесок справить нужду. Возвращается тихо и поспешно, на лице озабоченность. Присев возле меня, берет бинокль, долго смотрит куда-то вправо…
Там никого не может быть, ибо я пялился на «объект» пятью минутами ранее.
— Ты чего бледная, как спирохета? Кого испугалась?
— Полюбуйся, — подает она оптику и, простирая руку, направляет мой взгляд.
В сотый раз осматриваю склон и натыкаюсь на две мужские фигуры, медленно спускающиеся по диагонали. Расстояние до них около полутора километров — это многовато даже для хорошей оптики, чтобы узнать личность Юрки.
— Глазастая ты у нас девушка! — впервые хвалю спутницу.
Гордо улыбаясь, та надевает свежий топик.
— Дождались. А что же дальше в вашем плане, товарищ подполковник?
— Дальше? Ну, во-первых, мы должны убедиться в том, что один из них Юрка. Согласна?
Ирэн кивает:
— Конечно. Вдруг это местные пастухи?
— Вот-вот. А во-вторых, необходимо удостовериться в дурных намерениях гражданина, назвавшегося Волковым.
— Как же ты намерен это сделать?
— Полагаю, мы должны еще немного подождать.
— ?
— Понимаешь… Если мнимый Волков затевает какую-то гадость, то работает не один. Это означает появление в скором времени его кунаков, идущих точно по следам первой пары.
— Какой же ты умный! — игриво обнимает меня девица.
— Иди — завтракай. А я послежу за склоном и подготовлюсь к работе.
Ирэн плюхается на плед и шелестит пакетами с провизией. Я же, пока фигуры медленно пересекают тропу, придвигаю к себе ранец и отработанными движениями раскладываю на травке «джентльменский набор». Вскоре возле снайперской винтовки аккуратным рядком лежат необходимые на войне вещицы: старенький разгрузочный жилет, шесть запасных магазинов, десантный нож, парочка индивидуальных перевязочных пакетов.
Надев жилет, распихиваю имущество по карманам. Сызнова берусь за бинокль…
Предполагаемые Юрка и «Волков» ушли метров на семьсот левее. Медленно перевожу взгляд вправо и натыкаюсь вдалеке на три фигуры. Троица в точности повторяет маршрут впереди идущей пары на удалении около километра.
— Оп-па! — предчувствую скорую удачу. — Как мы все верно просчитали. А?…
— Ты чего там бормочешь? — жует за спиной Ирка.
— Молюсь за твоего Юрку.
— Молишься? Почему?
— Да вот смерть его углядел. Идет за ним, ровнехонько соблюдая дистанцию. Но обещает скоро нагнать.