Крестовый поход в лабиринт

Андреева Валентина Алексеевна

Сразу вспомнился веселый рассказ «моргонавта»… или как там называют работников морга, о женщине, заблудившейся в поисках лаборатории. Не исключено, что Тамара Владимировна пыталась таким путем проститься с Маноло. Странное поведение для убийцы. А может, она собиралась предотвратить большее зло. Но что и кому могла сделать пожилая, тяжело больная женщина, к тому же находившаяся в больнице?..

Лучше бы я не задумывалась над этим вопросом. Несмотря на напрашивающийся ответ «ничего!», нашла целую кучу противоположных ему. И ни один из них мне не нравился. Единственный положительный результат, которого я достигла – вывод о том, что следует наглухо молчать о просьбе Маноло и вообще забыть

о переданных ею Наталье ладанке и сборнике стихов Цветаевой. В первую очередь, именно об этой книжечке с бывшей ленточной закладкой в определенном месте. Но, помнится, мы с Наташкой говорили об этом и раньше. Кто-то очень активно охотится за этими вещицами. Причем не в одиночестве, но в разной компании и с разными целями. Нынешнее место нахождения иконки охотникам не известно, ключ к тайне у нас с Наташкой. В принципе, мы можем легко его уничтожить, но из памяти такое не выкинешь. «И пусть тебя не тревожит мой голос из-под земли». «Прохожий», которому адресовалось это послание Маноло, должен был найти и забрать иконку из ее могилы. После получения кодового «ключа».

– Мама дорогая!

– Я так и не поняла, подпрыгнула ли вместе с машиной или это моя личная инициатива.

– Да при чем тут моя дорогая мама! – возмутилась сидящая рядом Наташка. – Я этот рецепт сама придумала, совсем недавно. Только подумай! С завтрашнего дня передо мной открываются широкие горизонты хозяйственной деятельности на дому. Первым делом, высплюсь. Вторым – позвоню тебе и сообщу, что выспалась. Часиков в двенадцать, не рано?

– В самый раз, – вздохнула я, начиная терзать себя мучительным желанием подкинуть Наташке повод для ночной бессонницы. Тогда к полудню точно не проснется. С другой стороны, зачем рушить ее радужные планы? Если я рассуждала правильно, вскоре найдется тот, кто успешнее сделает все за меня. Пускай подруга перед этим хотя бы выспится.

– Ты долго собираешься спать с открытыми глазами? – мирно поинтересовалась Наташка, остановив машину у бетонного забора. – Мы приехали. Знаешь, давай не будем поощрять взяточничество, когда в стране очередной раз радикально собираются бороться с этим замысловатым изобретением человечества. Вытряхивайся. Через проходную и далее гордо пойдем пешком.

Наш решительный рывок через эту самую проходную был остановлен охранником, скучно потребовавшим пропуск. Приемные часы не наступили, до них еще оставалось целых двенадцать минут. Хорошо, что я не успела заломить руки и упасть перед охранником на колени, дабы, не предлагая денег, внести личный вклад в общероссийскую акцию борьбы со взяточничеством – авось пропустит. Наташка вытолкнула меня вперед так, что я едва не повисла на турникете. Смерив охранника суровым взглядом, подруга заявила о запланированной встрече с врачом, для консультации. Его это объяснение вполне устроило.

У входа в центральное здание мы столкнулись со знакомой личностью. Следователь номер один, знакомый по нашему визиту в квартиру Маноло Сергей Сергеевич, с черной пластиковой папкой в руке вежливо отступил, уважая силу нашего стремления вперед. Вместо приветствия я тепло поздравила его с тем, что мир тесен, после чего он нас сразу узнал и хмуро отозвался:

– В тесноте, да не в обиде. Каким ветром?

– Попутным. Из-за пробок на дороге, – нашлась Наташка. – Вот, решили здесь их переждать, заодно и спасенную нами женщину проведать… Забыли ее фамилию.

– Случайно, не Антипову?

– Большое спасибо! – бурно обрадовалась Наташка. Мне даже показалось, что она готова объять необъятное – самого Сергея Сергеевича. Уж больно он был массивен. Кроме того, он не был ей родной матерью. Впрочем, как и родным отцом… Короче, никем не был. – Хоть здесь, в

регистратуре обойдемся без пробок. Трудно искать пациентку с забытыми данными… – Наташка оглянулась на меня.

– А вы, наверное, тоже ее навещали? – приветливо поинтересовалась я. – Антипова уже в своем уме?.. То есть я хотела сказать в твердой памяти?

– А давайте-ка мы это сейчас проверим, – несказанно обрадовался и Сергей Сергеевич. – Возможно, вас-то она как раз и узнает.

– Если вы имеете в виду «опознает», то меня такая трактовка не устраивает.

Я перестала излучать приветливость.

– Да какая разница! Сегодня утром на обходе Антипова вполне внятно изъяснялась с врачом, а при моем появлении внезапно онемела. При первом нашем знакомстве вы говорили, что женщина проявляла беспокойство о ребенке, оставленном без присмотра. Так вот, большая просьба – не сообщать ей о преступлении, совершенном на даче Сафонтьевых. Врач предупредил, что ей нельзя волноваться.

Если Сергей Сергеевич намеревался нас огорошить, то ему это удалось в варианте пятьдесят на пятьдесят.

– Здра-а-ассьте!

Что именно хотела этим сказать огорошенная половина в облике Наташки было непонятно. То ли у нее в голове внезапно появился тайм-аут и она запоздало вспомнила о правилах приличия, то ли пыталась таким образом выразить протест против просьбы следователя. Я же не проявила никакого замешательства. Дураку понятно (Наташка – исключение, точно – не дурак), мой Дмитрий Николаевич успел выложить все подробности пятницы, связанные с нашим визитом в квартиру Маноло следователю номер два, в производстве которого находилось дело об убийстве на даче Сафонтьевых. Не мудрено, что факты связали воедино.

– Но мы же должны рассказать ей, что в какой-то мере позаботились о ребенке. Мне кажется, это вызовет положительные эмоции, – возразила я.

– И он сам удрал! – опомнилась Наташка, начиная соображать и испытывая настоятельную потребность оправдаться до начала обвинений в халатности – упустила ребенка, – наплевав на мою заботу, волнения и наглухо заделанную калитку в заборе.

– А давайте-ка присядем на скамеечку, вон там в сторонке. – Сергей Сергеевич продемонстрировал рукой направление, в котором следовало искать скамейку, видимую только ему. Наверное, когда-то она и вправду там стояла. – Вы мне про свою заботу и волнения расскажете. Потерпевшую Антипову навестить успеем, она не ходячая, никуда не денется.

– А скамеечка денется… – догадалась я. – Ходячие больные ее еще дальше унесут. Только с ней ничего не случиться, а вот с Антиповой…

– Да что вы выдумываете, какие там заботы! – противореча самой себе, заявила Наташка. – Накормила, напоила, а заснул он сам. Прямо на стуле. Сам и на диван перебрался. А когда с него сорвался и через забор перемахнул, я не слышала. Такой заботливый паренек, не стал меня будить. Мы тут сок Антиповой купили, вы не знаете, можно ей его пить?

– Я предлагаю все-таки освободить проход, – заявил Сергей Сергеевич.

Его предложение выглядело скорее ультиматумом. Тем более что за него неформально проголосовали третьи лица – пара посетителей за нашими с Наташкой спинами, справедливо заметивших, что точить лясы можно в другом месте. Наташка оживилась и в долгу не осталась, заявив, что у них тоже имеется альтернатива: торчать до начала приема в душном маленьком вестибюле или прогуливаться на относительно свежем воздухе. Продолжение, может, и последовало бы, но Сергей Сергеевич сунул свою папку под мышку, подхватил Наташку под руку и, так сказать, «проводил ее с крыльца». Я в добровольном порядке поплелась следом. Уж лучше побеседовать со следователем в теплой, почти дружеской обстановке, чем официально в его кабинете.