Крестовый поход в лабиринт
Шрифт:
«Не мудрено, – подумала я, – оба в это время находились в Москве». А вслух поинтересовалась:
– У вас не было номеров их мобильных телефонов? Ах, я догадалась! Просто в Испании не знают, что это такое.
Новое «э-э-э-э…» означало очередную дополнительную минуту, взятую душеприказчиком на размышление. И я, экономя свое личное время, позволила себе ее прервать:
– Пока вы собираетесь с мыслями, хочу подарить вам одну подсказку: ни за что не поверю в байку об отсутствии у вас их номеров. Светлана Владимировна, передавая некую ценную вещь в качестве предварительной оплаты ваших услуг, не могла не оговорить такие важные условия, как список лиц, которых следует
– Не стоит обсуждать такие вопросы по телефону. Нам надо встретиться!
Куда только подевалась растерянность Альбрехта. Голос звучал требовательно и жестко.
– Несомненно, – согласилась я, стараясь преодолеть нервную дрожь. – Вам где удобнее, в милиции или у следователя? Боюсь, в другом месте не получится. У меня много планов на будущее, и я не хочу от них отказываться.
Похоже, кто-то из обезьяньих предков Альбрехта согрешил с предками из клана хамелеонов. Душеприказчик моментально «переродился», заговорив ласково и проникновенно. Я буквально воочию представила, как он, искрясь звездочками исключительной порядочности и добродушия, бессильно шевелит пальцами свободной руки, которой не в состоянии до меня дотянутся.
– Если вы что-то и знаете, то понимаете неправильно. И это непонимание может толкнуть вас на ошибочные действия. Не следовало с самого начала меня обманывать. Хочу просто предостеречь…
– Мы тоже! – живо откликнулась я. – Хотим предостеречь. Вы намеренно воспрепятствовали присутствию на похоронах законных наследников Светланы Владимировны, а заодно и нашему. У меня есть достойное этому объяснение. Слава техническому прогрессу! В случае чего, мои откровения моментально обретут гласность. В первую очередь они станут доступными для соответствующих органов.
Душеприказчик опять сменил тон. На сей раз звучала усталость и обреченность. Раза три он заверил меня, что никогда не был убийцей. Немного подумав, для разнообразия добавил, что не был и заказчиком убийства, а посему мои слова воспринимает как оскорбление.
Какое-то время мы с ним спорили об истинном характере моих угроз. Лично я рассматривала их как предостережение, душеприказчик настаивал на оскорбительном смысле. В конце концов договорились встретиться на следующий день ровно в полдень в кафе «Веселинка», расположенном недалеко от места моей работы, чтобы прийти к консенсусу. С чего Альбрехту пришло в голову, что я частный детектив, действующий в интересах «еще той пройдохи» сеньоры де Суарес? Я не торопилась его разубеждать.
Сложнее пришлось с подругой. Она не сомневалась, что я окончательно тронулась с места. Исключительно умом. И весь ее вид говорил о том, что жалости ко мне подруга не испытывает, хотя обижаться на больных грешно. Наташка греха не ведала и держала в руках свою сумку с таким видом, словно собиралась отхлестать ею меня по щекам. Если бы бенгальский тигр искрился одноименными огнями, демонстрируя при этом прекрасные клыки, то выглядел бы куда добродушнее. Я с трудом подавила стихийное желание выскочить из машины.
– Кругом маньяки… – И не заметила, как выдала это вслух.
– Да, – несмотря на грозный вид, тихо согласилась Наташка. – Тебе надо выпить успокоительное, но у меня с собой ничего нет. А домой, я так понимаю, нам уже не доехать. Кругом маньяки. Плодятся со страшной силой. Одного из них ты только что добавила в общий список.
Я оживилась, сообразив,
– Душеприказчик – не маньяк, он, как мне кажется, просто своего рода мошенник.
– Да, – снова согласилась Наташка и, выйдя из машины, двинулась вперед прямо по проезжей части. Меня порадовало только одно – врожденный инстинкт автолюбителя заставил ее вытащить ключи из замка зажигания. Соображала! Побрякивая ими, она и шла, привлекая всеобщее внимание. Без соображения…
Попытка сработать пробкой на ее пути мне не удалась. Подруга легко обошла меня справа, но на вопрос, куда ее несет и почему именно по проезжей части, ответила довольно логично: несет ее в аптеку, а по проезжей части – исключительно в целях собственной безопасности. Ни один маньяк не будет работать с таким риском для собственной жизни. Проезжавшие мимо машины отчаянно сигналили, из окон нас «поливали» изощренными ругательствами. Я не стала пугать подругу перечнем средств дистанционного уничтожения жертвы, сама была на грани отчаяния. Просто пообещала выдрать в «Шкоде» кое-какие проводочки, соединить их и, если повезет, снеся фонарные столбы хотя бы через один, кое-как добраться до дома в одиночестве.
– Боря меня убьет, – эхом откликнулась Наташка и нахмурилась. – Ну и пусть! Ему же хуже.
– Да, но перед этим ты просто обязана устроить его и Денькину дальнейшую личную жизнь. Нельзя бросать родного человека и еще более родную собаку на произвол судьбы. Может, познакомишь их со своей Полинкой?
Все-таки реакция у меня отменная! Намереваясь обвинить меня в подлом предательстве, Наташка встала как вкопанная, это дало мне возможность рвануть ее к бордюру в небольшой промежуток между двумя припаркованными машинами и избежать наезда японской горбатенькой иномарки цвета спелой вишни с раскосыми «глазками». За рулем находилась женщина, это я запомнила точно. Из-под платка выбивались светлые волосы, черные очки скрывали значительную часть лица. Она даже не обернулась, наоборот, прибавила скорость и моментально оказалась вне поля зрения.
Обвинять ее в попытке умышленного наезда было сложно. Женщина за рулем тоже человек разумный. А посему надеется, что и все вокруг почти такие же разумные, не будут избирать проезжую часть дороги в качестве самого приемлемого места для задушевного разговора. По крайней мере, она не обложила нас по полной программе матом. А если и обложила, мы не слышали. При этом я упорно гнала из головы мысли о тождественности иномарки с той, к которой, выйдя из проходной больницы, направился «черный человек». Женщина в машине была одна. Несмотря на тревожные подозрения, я сумела обуздать нервозность – мало ли машин, похожих на эту, свободно катается по Москве. Смущало только ощущение того, что я где-то уже видела эту женщину – на днях или раньше.
Наташка ничего не заметила. Ей было очень некогда – швыряла мне в лицо постулаты о дружбе и порядочности. Слишком обидные, чтобы всерьез на них обижаться. Смысл их сводился к одному простому вопросу: как мне в мою дурную голову могла прийти дурацкая мысль о дуре Полинке в качестве альтернативы ей – единственной и неповторимой Наталье Николаевне Кузнецовой, образцово-показательной жене, подруге и вообще замечательному во всех отношениях человеку.
Я откровенно скучала, дожидаясь, пока пересохнет источник Наташкиного гнева. Не пересох. Подруга просто подавилась очередным обвинением в мой адрес и без всякого перехода тревожно поинтересовалась, где «Шкода».