Кресты у дороги
Шрифт:
Пишет Аноним:
Мы с друзьями были на пляже, где нашли [жертву], и слышали, как полиция про кресты говорила. Типа чел оставил крест в качестве предупреждения, чтобы люди заткнулись. Он напал на [жертву] и изнасиловал ее за то, что она гнобила его ЗДЕСЬ, в блоге!!! Народ, если вы тоже гнобили [водителя] и если вы не скрыли свой ip, вам [удалено]. Вас достанут!!
Пишет Аноним:
Я
Нет… Господи, нет! Келли попыталась вспомнить, что сама написала о Тревисе. Может, он и на нее разозлится? Келли принялась судорожно прокручивать вверх страничку с комментариями, пока не нашла собственные слова:
Пишет БеллаКелли:
как вы правы!!! Мы с подругами на тусе 9-го видели, как [водитель] таскался за девчонками, чтобы [удалено], а они не хотели, собирались уйти. Он — снова за ними, как хвост. Это мы виноваты, все, кто там был, ничего не сделали, [водитель] неудачник и извращенец, надо было вызвать полицию или кого-нибудь. Я чувствовала, прямо как Говорящая с призраками. Почти предвидела…
Зачем? Ну зачем она такое писала?!
И ведь только хотела защитить Тэмми, мол, не обижайте ее, не обижайте вообще никого. Потом пошла и сама загнобила Тревиса.
Черт! Теперь он и Келли достанет. Может, это Тревис на задний двор залез, а когда пришел брат — испугался и убежал?
Келли вспомнила парня на велосипеде. Точно, Тревис постоянно на велике гоняет, и в школе его стебут: типа, машину себе позволить не может.
Беспомощная, злая, напуганная, Келли пялилась в монитор… и вдруг услышала позади какой-то звук. Хруст — совсем как недавно.
Хр-русть!
Келли обернулась, и с ее губ сорвался дикий вопль.
Из окна на девушку смотрело лицо, ужаснее которого она в жизни не видела. Келли упала на колени, и по ляжкам потекло что-то теплое. Грудь, челюсть, нос и глаза пронзила острая боль. Келли едва не перестала дышать.
Лицо безмолвно пялилось на нее большими черными глазами: кожа в шрамах, вместо носа — две щели, рот зашит и окровавлен.
Все естество Келли наполнилось чистым ужасом из детства.
— Нет, нет, нет! — Хныча как маленькая, Келли пыталась отползти от окна как можно быстрее и как можно дальше.
Большие черные глаза все смотрели на нее и смотрели.
Смотрели неотрывно.
— Нет…
Джинсы пропитались мочой, желудок скрутило… Келли отчаянно ползла к двери.
Глаза, зашитый окровавленными нитками рот… Йети, омерзительный снежный человек. Последняя доля разума, не поддавшаяся панике, поняла: это лишь маска на ветке сирени у дома.
Однако страха — чистейшего страха, засевшего в мозгу еще с детства, —
Тревис Бригэм здесь. Пришел убить Келли, как хотел убить Тэмми Фостер.
Келли наконец удалось подняться на ноги и выбежать в дверь. Скорей, скорей! Бежать отсюда на фиг!
В коридоре Келли свернула к парадной двери.
Дьявол! Открыта! Брат не запер.
Тревис в доме!
Пробежать через гостиную?
Пока Келли, парализованная страхом, думала, ее схватили сзади. Дрожащая рука пережала горло.
Девушка пробовала бороться, но тут к виску приставили дуло пистолета.
— Не надо, пожалуйста, Тревис, — захныкала Келли. — О-очень прошу-у…
— Извращенец, да? — прошептал он. — Неудачник?
— Прости, прости. Я не то хотела сказать!
Тревис потащил ее к подвальной двери. Сильней пережал горло, и всхлипы постепенно утихли, а свет за неприкрытым и чистым окном гостиной поблек… и угас.
С американской системой правосудия Кэтрин Дэнс была знакома не понаслышке. Ей случалось присутствовать в кабинетах магистратов и в зале суда в качестве журналиста, советника судейской коллегии и офицера полиции.
Но ни разу на скамье подсудимых не сидел ее родственник.
Оставив детей у Мартин, Дэнс позвонила сестре Бетси, которая жила с мужем в Санта-Барбаре.
— Бет, с мамой беда.
— Что? Что случилось, говори? — В голосе обычно ветреной девушки, которая даже работу меняла как перчатки, послышался гнев.
Дэнс поведала Бетси все, что знала сама.
— Сейчас позвоню маме, — заявила Бетси.
— Она под арестом, и телефон у нее отобрали. Скоро начнется слушание, назначат сумму залога. Там и узнаем подробности.
— Погодите, я выезжаю к вам.
— Может, не стоит спешить?
— Да, наверное. О, Кэти, дело серьезное?
Дэнс не торопилась отвечать. Она вспомнила холодный, жесткий взгляд Харпера. Взгляд миссионера.
— Похоже, что да.
Нажав «отбой», Дэнс направилась к офису магистрата, где и сидела сейчас в обнимку с отцом. Худощавый и седой, Стюарт выглядел бледнее обычного (морской биолог, он сполна вкусил «прелестей» беспощадного солнца в открытом море — на суше его постоянным спутником стала шляпа, а домашние окна скрывались за плотными жалюзи).
Иди час провела в «обезьяннике», куда сама Дэнс отправила многих арестованных. Она хорошо знала процедуру: сперва изымаются личные вещи, затем тебя оформляют и ведут в полную уголовников клетку. Там сидишь и ждешь, ждешь, ждешь… Затем тебя провожают в холодный, невзрачный кабинет магистрата на слушание о залоге.
Дэнс и ее отец оказались в окружении десятков семей арестованных; здесь же сидели и большая часть обвиняемых — молодые латиносы в уличной одежде или красных тюремных комбинезонах. Дэнс распознала много бандитских татуировок. Были здесь и угрюмые, замкнутые белые, еще грязнее, чем латиносы, с гнилыми зубами и сальными волосами. В задней части помещения дожидались своего часа общественные защитники и поручители, готовые урвать от суммы залога свои десять процентов.