Криабал. Тьма у ворот
Шрифт:
И однако то явно был не Парифат. Хотя бы потому, что на Парифате вода в реках не черная.
– Это ты куда нас привез?! – мгновенно вспылил Плацента. – Какого кира?! Это же не гребучий Парифат!
– Конечно, это не гребучий Парифат, - фыркнул вехот, опускаясь на землю. – Я и не обещал, что отвезу вас на гребучий Парифат. Я обещал, что увезу вас с гребучего Паргорона. И я увез – дальше разбирайтесь сами. Я вам больше ничего не должен.
В его шкуре открылась дверь. Вехот подогнул лапы и улегся, явно не собираясь никуда больше двигаться.
–
– Я не создание богов, - лениво ответил вехот. – Я создание Ксаурра. Мой прародитель – Смеющийся Кот. И я мужского пола, можешь заглянуть под хвост.
– Я верю тебе на слово, сын мой, - благочестиво ответил жрец. – Богами заповедано верить на слово, коли кто заведомо не зарекомендовал себя лжецом. Ты таковым себя не зарекомендовал, ты честно выполнил свое обещание, и мы тебе за то безмерно благодарны. Но наша благодарность достигла бы морских глубин и заоблачной выси, если бы ты продолжил творить добрые дела и все-таки доставил нас домой.
– Не-а, - отказался вехот. – Мне лень.
– И мы никак не можем тебя переубедить?
– Никак. Я бы, может, все-таки подбросил вас до Парифата, раз уж мы так хорошо подружились. Но это если бы у меня была цела грива. А без нее мне придется искать натуральный проход, как вот при Виркордеране. А я понятия не имею, где они тут есть и есть ли вообще. Так что искать придется долго... а мне лень.
– И что же нам тогда делать?
– Что хотите. А я буду спать. Устал.
Вехот широко зевнул. Пасть у него была внушительная, а клыки острые, так что спорить никто не стал. Даже трясущийся от злобы Плацента предпочел не лезть на рожон.
– Ладно, спасибо и на том, - меланхолично произнесла Джиданна, перебирая меж пальцев великолепную шерсть. Мектиг заметил, что она тайком отстригла одну прядку крохотным ножом, но смолчал. – Пошли, что ли? Надо найти путь домой, пока мы еще не слишком голодны. Здесь для нас еды нет.
– А где мы, кстати, дочь моя? – озабоченно спросил Дрекозиус. – Мне кажется знакомым этот пейзаж и эта черная река, но я боюсь даже подумать, что моя догадка окажется верна...
– Да нет, отче, все правильно, - хмыкнула Джиданна. – Мы в Шиассе. Мире мертвых.
Глава 24
Индрик рыл землю с непостижимой скоростью. Он шел сквозь нее лишь чуть медленнее, чем кобольд шел бы пешком. Четыре бивня и восемь лап работали так, что походили на колеса мчащейся повозки. Землю великан просеивал собственным ртом, с ювелирной точностью вытягивая червей, личинок и вообще все мало-мальски съедобное.
А позади оставался туннель. Изумительно ровный и гладкий, на голову превосходящий все, что смогли бы соорудить кобольды, хобии или цверги. Фырдуз смотрел на это с восхищением, благоговейно. Ему хотелось коснуться этих стен, оценить
Но пока не получалось. Индрик спешил уйти подальше от лагеря грифонавтов, боялся, что те бросятся вдогонку по свежепроложенному туннелю. Он даже не поленился сделать две петли, пройдя так, что за его спиной обвалилась земля.
Хотя обычно она не обваливалась. Трантарикуририн поведал Фырдузу, что индрики утрамбовывают, спрессовывают почву так, что та становится немногим мягче камня. Именно благодаря этим подземным чудовищам по всему Парифату встречаются такие удивительные туннели, которые никто вроде бы и не прокладывал.
И их было бы гораздо больше, если бы индрики не встречались так редко. Трантарикуририн не знал, сколько их всего, но точно очень мало. Сам он за всю жизнь видел всего-то семь других индриков, из которых пятеро были его близкими родственниками. Он надеялся, что однажды встретит в земной толще красивую девушку с большими бивнями и сам заведет семью, но когда то будет – знает один Пещерник.
Хорошо еще, что живут индрики очень долго. Можно не слишком торопиться.
– Не бойся, кобольд Фырдуз! – сказал Трантарикуририн. – Я доставлю тебя в Яминию самым быстрым и коротким путем! Только держись там крепче!
Фырдуз и так держался что есть сил. Он не мог сидеть на спине индрика, поскольку та терлась о почву, как у ползущего по норе слепыша. Да по чести, и не было у индрика нормальных спины и живота – словно земляной червь, он был со всех сторон одинаков. Разве что лапы отовсюду торчали.
Так что для Фырдуза оставалось только место на задней части. Аккурат на ягодицах, коих у индрика оказалось целых четыре. Кобольд что есть сил держался за складки рыхлой плоти, и от души надеялся, что Трантарикуририн не вздумает именно сейчас справить нужду.
Впрочем, он же все-таки не вол, на которых ездят чумаки. И не конь, на которых Верхние тоже катаются. Индрик – зверь умный, говорящий. Уж верно не устроит своему спасителю этакую пакость.
Как Трантарикуририн находил в земле дорогу – загадка. Вокруг царила глухая чернота. Если б Фырдуз не заначил в потайном кармашке кристаллик коллегата, то и кобольдскими глазами ни зги бы не видел.
Но у индрика не было и этого. Да и вообще он шел мордой к земле, глине, камню. Но рыл при этом уверенно, ничуть не сомневаясь. То ли обладал чутьем, как у хобия, то ли видел сквозь твердое, как гномы.
Фырдузу стало так любопытно, что он об этом спросил. Копающий индрик шумел, как сотня кобольдов с кирками, но все же расслышал вопрос и гордо ответил:
– Не чутьем, кобольд Фырдуз! И не глазами! Нюх у меня хороший, но не настолько, а вижу я хуже тебя! Нет, кобольд Фырдуз, я чувствую магнитную силу! Всегда знаю, куда и откуда двигаюсь, на какой я глубине, и есть ли вблизи другие индрики!
– И как, есть?
– Нет! Их нет, кобольд Фырдуз! Нас слишком мало на свете! Но однажды я еще встречу свою суженую!