Криабал. Тьма у ворот
Шрифт:
Пока дракон молод, он ест очень много и очень часто. Молодой дракон – это по сути животное. Очень крупное, очень прожорливое, очень хищное животное. Но взрослея, драконы становятся все умнее. В промежутке между ста пятьюдесятью и двумястами годами дракон начинает разговаривать.
А к тысяче в нем пробуждается волшебная сила. С этих пор дракон ест все меньше и все реже, поддерживая жизнь внутренним волшебством. Вместо обжорства приходит жадность – крысиная жадность к блестящим побрякушкам. Но дракон все-таки не глупый грызун, поэтому сгребает себе в нору не стекляшки и гальку,
Некоторые еще и заводят принцесс – в качестве питомцев.
У этого дракона принцессы не было.
Подходить совсем близко Фырдуз все-таки не посмел. Просто подобрался к краю тускло мерцающей горы.
Он сунул в карман горсточку монет, да пару самоцветов покрупнее. Совсем немножко. Просто чтобы было что предъявить, если вдруг не поверят.
Поближе к дракону лежали вещицы поинтереснее. Возможно, даже волшебные. Явственно мерцающий в темноте меч, стекловидный ларчик с чем-то шевелящимся внутри, потускневшая медная труба, круглый белый кристалл размером с голову кобольда...
Но к этому всему подбираться было уже слишком страшно. Фырдуз рискнул взглянуть только на торчавшую в груде монет книгу – очень уж необычно та здесь выглядела. Явно самодельная, сшитая из отдельных листов пергамента. Скорее толстый блокнот, чем настоящая книга.
Вместо обложки тоже лист пергамента – очень потрепанный, частично обгоревший. Остальные страницы странным образом не пострадали ничуть, а вот переплет время не пощадило. Хотя на обложке еще можно было разобрать начертанное от руки заглавие: «КРИАБАЛ».
– Чей-то дневник, что ли?.. – пробормотал Фырдуз, листая книгу.
Он не успел толком ничего разглядеть, не успел прочесть. Ибо позади него послышалось утробное ворчание, шум и звон. То звенели монеты, в которых ворочалась исполинская туша.
Дракон проснулся.
Фырдуз отшвырнул книгу и бросился наутек. Индрик уже наполовину ушел в землю – его бивни и лапы работали даже быстрее, чем когда они удирали от грифонавтов.
На их счастье, дракон был так огромен, что просто не мог мгновенно проснуться и вскочить. Пока он приходил в себя, пока расправлял крылья и поднимался на все четыре, пока осознавал, что в его логове незваные гости – индрик с кобольдом ушли уже глубоко.
– ВОРЫ!!! – проревел ящер, с грохотом подлетев к норе. – ПРОХОДИМЦЫ!!! ВЕРНИТЕ МОЕ ЗОЛОТО!!!
Трантарикуририн почти сразу же повел туннель под углом, сделал хитрую петлю... и все равно ему опалило зад. Разъяренный дракон от души дохнул вслед пламенем – и не будь индрики такими скоростными землекопами, остались бы от них с Фырдузом только шкварки.
Фырдуза и без того обожгло чувствительно. Шерсть на всем теле закурчавилась, глаза защипало. Кобольд тяжело задышал – драконье пламя спалило в туннеле ту часть воздуха, которая нужна для жизни. Кислый народ, или как там она называется.
Фырдуз не очень внимательно слушал на уроках естествознания.
Спасаясь от драконьего гнева, Трантарикуририн ушел в самые недра. Чтоб уж наверняка, чтобы точно не вынырнуть больше в пещеру, пока наверху не окажется Яминия. Копая грунт, он прокричал Фырдузу,
Кобольд и сам это чувствовал. Ему было ужасно жарко. Индрик словно лез к самому сердцу Парифата, к вечно пылающему пламени, из которого исходит магма.
К такому пеклу Фырдуз не был привычен. Кобольды предпочитают прохладу. А здесь... здесь уже стало теплее, чем Наверху.
Хорошо бы Трантарикуририн уже поскорее свернул.
К тому же Фырдузу все сильнее хотелось есть. Это индрик питался прямо на ходу, а он прихватил в дорогу всего-то пару кусков грибного хлеба. Давно уж съедены оба, а до Яминии еще неизвестно сколько.
Трудно сказать, сколько они вообще уже вот так буравят породу. Сутки? Двое? Может, и больше уже.
И неужели индрики проводят вот так всю жизнь?
И только он об этом подумал, как лапы и бивни Трантарикуририна провалились в пустоту. Он снова наткнулся на какую-то полость – и на сей раз огромную.
Трантарикуририн крепко держался за края туннеля. Он прокопался сверху и теперь фактически висел над пропастью. Но лапы у индриков страшно сильны, а когти крепче любого металла. Упасть он не боялся.
– Посмотри-ка на это, кобольд Фырдуз, - позвал он. – Видишь? Это чья-то... страна?..
Фырдуз толком ничего не видел. Сопя и отдуваясь, он пытался протиснуться между камнем и индриком. Безволосая шкура очень плотно прижималась к стенам, так что проползти оказалось не передать как трудно. Хорошо хоть, была кожа индрика весьма рыхла и складчата, так что кое-что у кобольда все же получалось.
А еще была она ужасно скользкой. Из пор выделялся индриков пот, помогающий чудовищу быстро скользить по туннелям. И Фырдуз по дороге весь перемазался.
Но он сразу об этом забыл, когда высунулся наружу. Там простиралась... пустота. Не такая бесконечная, как Наверху, но близко, близко.
Драконья пещера показалась бы рядом с этой воздушным пузырьком. Что там – кобольдский город Суркур уместился бы здесь тысячу раз, и еще осталось бы место!
И там в самом деле располагалось нечто вроде страны. Совсем крохотной, конечно, в подметки не годящейся великому Кобольдаланду или цвергской Яминии. Но Кобольдаланд и Яминия – это бескрайние подземные просторы, тысячи и тысячи пещер, соединенных тысячами и тысячами туннелей.
А тут – всего одна пещера, но громадная.
И она не была пуста. Стены покрывала вязкая хлюпающая масса, среди нее вздувались белые пульсирующие наросты, повсюду торчало нечто вроде грибов размером с большие дома. И везде, везде ползали огромные, больше Верхних создания, похожие на гигантских мокриц.
При мысли о мокрицах у Фырдуза потекли слюнки. Кобольды обожают червей, личинок и вообще все мягкое и ползающее. А он уже порядком проголодался.
Однако эти мокрицы, пожалуй, могли бы съесть самого Фырдуза. Ползали они на множестве мелких ножек, причем не только по полу, но и по стенам, и даже немного по потолку. Их передняя часть изгибалась на манер лошадиной головы, и там ножки были чуть длиннее и чуть гибче. Не такие длинные и сильные, как руки кобольда, но зато много.