Криминальная история христианства
Шрифт:
На самом деле Афанасию, который и впредь не отступал «ни перед какой фальсификациией» (Клейн), удалось вернуться в Александрию лишь благодаря смене трона после смерти Константина 23 ноября 337 г.
«ПОЛЕ БИТВЫ» АЛЕКСАНДРИИ ПРИ ПАТРИАРХАХ АФАНАСИИ И ГРИГОРИИ
Освобождение Афанасия в июне из западной столицы Трира, которая его триумфально приняла и соответственно лелеяла, было первым правительственным актом Константна II — «непохвальное правонарушение и тяжкое оскорбление не только для Констанция, но также для епископов, вынесших в Туре приговор» (Швартц). (О соборах Афанасий думал, естественно, как о власти. Соборы всегда были хороши, если высказывались за него, causa Афанасия, причем он постоянно хвастается большинством, «Если сравнить именно количество с количеством, то участники синода в Никее в большинстве по отношению к участникам отдельных синодов». Или «Решение в нашу пользу одобрили [в Седрике] более чем 300 епископов». И в то время как для Никеи имелся «здравый повод», — соборы ариан «насильственно собирались» лишь «из ненависти и вздорности») Долгое обратное путешествие репатриант использовал теперь, чтобы насадить в Малой Азии и Сирии мир на свой лад, то есть помочь католикам снова стать у власти. Поэтому повсюду после его вербовочной поездки — контрепископы, раздоры, новые расколы. Потому что «Где были налицо контрепископы, там регулярно дело
Так как и остальные сосланные поспешили к родным очагам, то правоверность вокруг расцвела. Вначале очищали — часто основательно — замаранные «еретиками» церкви, не partout, [167]как у донатистов, соленой водой. Эти католические епископы вели себя неподобающе. В Газе верховный пастырь Асклеп велел разрушить «оскверненный» алтарь. В Акиле епископ Маркел сорвал с тел своих противников священнические одежды, повесил им на шею «оскверненные» профторы и выгнал из церкви. В Адрианополе епископ Люций скормил собакам хлеб для причастия, — а позднее отказал возвратившимся из Сердика восточным участникам собора в причастии, даже якобы натравил на них жителей города; поэтому Констанций для восстановления спокойствия велел казнить десять рабочих из имперского оружейного арсенала Естественно, «передовые борцы никейской ортодоксии» (Иоанн) вновь прошествовали в ссылку. А Афанасий чествовал всех этих и других героев своей партии «Анкира печалится о Маркеле, пишет он, — Газа об Асклепе», а Люция ариане «неоднократно» «заковывали в цепи и так замучили до смерти».
В своем собственном епископском городе, египетской метрополии, «настоящем поле битвы» (Шультц), пребывали теперь два патриарха, Пист — епископ ариан, которому Афанасий неоднократно приписывал «безбожность», и как раз он сам. Полицейским и военным вмешательствам, ссылкам, поджогам, экзекуциям едва ли был виден конец, при этом Афанасий не боялся постоянных утверждений, что народ города единодушно стоит за него, хотя скорее было наоборот.
Первый, так сказать, служебный поступок репатрианта в конце ноября 337 г. он отнял определенные императором зерновые поставки для снабжения ариан у всех приверженцев своих противников, чтобы, очевидно, увеличив прибыль, заманить новых бойцов в свою палочную гвардию. Поддержало его и выступление — со множеством чудес и антиарианскими акциями — вызванного из пустыни учителя, св. Антония Зимой 338–339 гг. ариане, считавшие своего епископа Писта слишком индифферентным, возвели в высшей степени неканоническим способом в контрепископы пресвитера Григория из Каппадокии, после того как Евсевий из Эмесы, поблагодарив, отказался Епископ Пист исчез бесследно Патриарх Григорий, ученый господин, чью большую библиотеку ценил будущий император Юлиан (а после смерти Григория приказал разместить ее в Антиохии), въезжает во время поста, в марте 339 г в Александрию. Его сопровождают военные и Филагрий, губернатор Египта, надежный и в Александрии очень любимый человек, назначенный императором по просьбе городской депутации Ариане, мелетиане, язычники и евреи объединенно штурмуют католические церкви. Церковь Диониса охватывает пламя (синод в Сердике обвиняет в поджоге Афанасия) Католиков сурово преследуют, имущество конфискуют, монахов и святых дев избивают, сажают в кутузку, перед изображениями богов ставят свечи, крещальня служит купальней Афанасий, вспомнивший о старо- и новозаветных страданиях, о страданиях Христа тоже, еще до этого освятил свою паству в церкви Феоны во укрепление к наступающему сражению и призвал к мятежу. Потом он спрятался в безопасное место и, очевидно, организовывал из своего тайника новые волнения к Пасхе. Однако в середине марта 339 г он бежал в Рим, вновь с уголовным обвинением в свой адрес, направленным всем трем императорам, с инкриминацией «ужасных преступлений».
(Лишь в этом единственном случае он, впрочем, не смог, как обычно при своих ссылках и путешествиях, исполь — ювать императорскую почту. Он избрал морской путь) Его сторонники сверх того сжигают церковь Дионисия, второй по величине «Божий дом» в Александрии, избежавший таким образом, по крайней мере «еретического» профанирования.
В то время как епископ Григорий с помощью государства наводит строгий порядок, Афанасий вместе, с другими свергнутыми церковными князьями отсиживается у епископа Юлия I в Риме, приверженном почти со всем Западом Никейскому собору. И в первый раз в истории церкви отлученные восточным синодом прелаты добиваются своей реабилитации западным епископским судом. Поименно мы знаем из них наверняка только Афанасия и Маркелла из Анкиры, уже упомянутого осквернителя священников и профтор. После доказательства «правоверности» Юлий I по всей форме принял его и других беглецов в Communio своей церкви. И здесь, в Риме и на Западе, который приобретает решающее значение для афанасьевской политики силы, он домогается «раскола имперских половин» (Гентц), что синод 343 г в Сердике действительно приносит Ариане, разъяренные римским вмешательством, «в высшей степени удивленные», как гласит их прощальный манифест в Сердике, подвергли епископа Юлия I, «источник и предводителя зла», отлучению от церкви. И в то время как Афанасий в духе своего «causa» подстрекал и использовал одну половину империи против другой, так что спор о власти александрийского епископа становится спором о господстве римского, — кротость на Востоке поднимается ко все новым высотам.
АНТИОХИЯ И МЕЛЕТИАНСКИЙ РАСКОЛ
Расколы издавна раздирали большую патриаршую резиденцию Антиохии — сегодня турецкая Антакия (28 000 жителей, среди них 4000 христиан), больше не подозревающая, чем она когда-то была, столица Сирии, после Рима и Александрии со своими 800 000 жителей третий по величине город Римской империи, «метрополия и глаза» христианского Востока Восхитительно расположенная недалеко от впадения Оронта в Средиземное море, замечательно отстроенная любившими пышность сирийскими царями, известная великолепными храмами, церквами, колоннадами, императорским дворцом, театром, банями, стадионом, важнейший военный центр Антиохия играла в истории новой религии большую роль с самого начала. Это был город, где христиане получили свое имя (от язычников, от которых они заимствовали все, что не взяли от евреев), город, где Павел проповедовал и уже спорил с Петром, где агитировал Игнатий, где работала созданная Лукой, мучеником, богословская школа в христологическом конфликте, так сказать, «левое крыло, всюду наложившая отпечаток на церковную историю столетий, пусть даже большинство этой школы (сам Иоанн Хризостом принадлежал к ней) временами и целиком впадало в ересь. Антиохия, где заседали многие соборы, большей частью арианские, где в 362–363 гг. имел резиденцию Юлиан и написал свое полемическое послание «Против галилеян»,Иоанн Хризостом явился в мир и покинул его Антиохия стала важнейшим бастионом для распространения христианства, «головой церкви Востока» (Василий) и резиденцией патриарха, которому подчинялись в IV веке церкви политической епархии Востока, пятнадцать церковных провинций с, примерно, 220 епископствами. Уже оправдывало себя сражаться «за Бога», это происходило там и сям в христианских храмах города Антиохия со своим очень внушаемым, шатким населением была полна интриг, волнений прежде всего с тех пор как ариане сместили св.
«Само здоровое тело церкви» (Феодорит) там было долго расчленено ведь иногда действовали не только две католические партии, но и два католических епископа «Что их отделяло друг от друга, — предполагает Феодорит, — было единственно и только сварливость и любовь к своим епископам. Да, не раз смерть одного из епископов приводила к концу раскола».
Во время мелетийской схизмы Афанасий совместно с египетским епископатом решились, чтобы арабский епископат, Рим и Запад в конечном счете сделали епископом для (небезупречно освященных) павлиниан Антиохии Люцифера из Кальяри — того Люцифера, который потом создал свое собственное тайное собрание против католической церкви Против этого был почти весь Восток, в том числе «три великих каппадокийца», учителя церкви Василий, Григорий Назианский и св. Григорий Нисский, страстным последователем которого — благодаря св. епи скопу Мелетию, неоднократно ссылавшемуся на долгие годы арианским императором Валентом, — был учитель церкви Иоанн Хризостом (После смерти Мелетия он оставил его партию, но не примкнул и к павлинианам). И отец церкви Иероним был в смущении «Я не знаю Виталия, я отвергаю Мелетия, я ничего не знаю о Павле». Сам Василий, положивший начало переговорам с Римом, под конец раскаивался, что вообще связался с «высоко тронными» римлянами. А еще во время помпезных похорон св. Григорий в присутствии императора натравливал: «Прелюбодей (Павлин) тоскует о брачной постели Христовой невесты (это — уже выданная Мелетием замуж антиохийская церковь), однако невеста осталась непорочной» (Для Павлина «Отец», «Сын», «Дух» — одна единственная ипостась, для Мелетия — три, как и для трех каппадокийцев). Еще и на Константинопольском соборе 381 г среди «отцов» из-за последователей Мелетия разгорелся дикий скандал. Павлин был бы теперь единственным епископом в Антиохии. Но — избрали Флавиана. Амвросий протестовал.
Помимо обоих ортодоксов, Мелетия и Павлина, вместе со «здоровой частью народа» имелась, однако, и «больная» (Феодорит) под предводительством радикального арианского епископа Евзоя, который повелевал почти всеми церквями города, равно как и целым рядом конкурирующих сект — массалиан, новациан, аполлионаристов, павловцев (довесок епископа Павла из Самосаты — не путать с павлинианами Павлина). И так далее До V века продолжалась «антиохийская схизма», причем город, вследствие социальных конфликтов, потрясали восстания, только в восьмидесятых годах голодающее и эксплуатируемое население поднималось в 382–383, 384–385, и 387 годах. В конце концов сирийский народ примкнул большей частью к «еретикам», якобитам в VI столетии (в 526 г Антиохию постигло землетрясение, поглотившее, по-видимому, четверть миллиона человеческих жизней) монах и священник Яков Барадай основал сирийско-монофизитскую церковь. И в канун крестовых походов патриархату Антиохии еще принадлежали 152 епископские резиденции. Однако христианские церкви и постройки города исчезли столь же бесследно, как и в Александрии.
БЛИЗКОЕ К ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ СОСТОЯНИЕ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ И УГРОЗА ВОЙНЫ С КАТОЛИЧЕСКОГО ЗАПАДА
В конце 338 г в Константинополь отправили — в цепях, в новую ссылку — свирепого никеанца, уже ссылавшегося Константином в Понт архиепископа Павла (для ариан — убийца Ария). (Правда, сведения о его жизни и судьбе сильно противоречат друг другу. (Его преемник Евсевий Никомедский, авторитетный почитатель Ария, умирает примерно три года спустя. С императорского одобрения Павел, в то время беженец у епископа Рима, возвращается в 341 г снова домой Фанатик Асклеп из Газы, сам как раз вернувшийся (с разрешения Констанция) из ссылки, подготавливает въезд патриарха смертоубийствами, в том числе и в церквах Царит «близкое к гражданской войне состояние» (фон Хелинг) Убиты сотни людей, — еще до того как Павел торжественно вступил в город и массы взбунтовались Македонии, полуариан, его старый враг, становится контрепископом. Однако главную роль в кровавых, все более нарастающих событиях сыграл, согласно источникам, Павел Уполномоненный для наведения порядка кавалерийский генерал Гермоген (первое вмешательство военного специалиста во внутрицерковный конфликт) был загнан приверженцами католической верхушки в церковь Ирины — Мира, — а последняя подожжена Гермоген убит, его труп протащили за ноги по улицам. Непосредственно участвовали два домочадца патриарха, субдиакон Мартирий и лектор Марциан, — во всяком случае, по данным церковных историографов Сократа и Созомена Проконсул Александр спасается бегством. В Константинополе кровавые волнения тоже едва останавливают, причем были убиты сразу 3150 человек. Однако патриарх Павел, удаленный самим императором, тащится от одного места ссылки к другому, пока не умирает в Кукусе, Малой Армении, возможно, задушенный арианами, а Македоний надолго становится единственным верховным пастырем города.
После победы ортодоксии труп Павла был доставлен в 381 г в Константинополь и похоронен в церкви, которую отняли у македониан. С тех пор эта церковь носила его имя.
Кровавое выступление католических душеспасателей имело, можно предположить, и внешнеполитический задний план При разделе империи епархия Фракии вместе с Константинополем должна была принадлежать вначале Константу, но тот уступил ее зимой 339–340 гг. Констанцию за его помощь против Константина II. Тот между тем, разумеется, выбыл из игры, и не кажется невероятным (тезис, недавно вновь подхваченный совсем молодыми историками), что патриарх Павел должен был подготовить в Константинополе воссоединение города с западной империей.
Во всяком случае, император Констант, поощрявший на Западе никейцев, искал политического влияния на Востоке. И не случайно епископ Юлий I Римский в начале сороковых годов подтолкнул его к демаршу. Он должен был вступиться перед Констанцием за Афанасия, Павла и других преследуемых и созвать общий собор, за что ратовали многие католики Год спустя два собора в Сердике (София), восточный и западный, взаимно прокляли друг друга (отсюда ведет дорога к до сих пор существующему с 1051 г. расколу церкви), Констант в Антиохии, тогдашней резиденции, при посредничестве епископов Винцентия из Капуи и Евфрата из Кельна выражает протест (При этом в спальной комнате пожилого кельнского верховного пастыря происходит забавный и неприятный эпизод с потаскушками, что инициатору, местному арианскому епископу Степану даже стоило должности; правда, его преемник, Леонтий был так же «коварен, как скрытые рифы моря»). Однако за этими интригами Запада против Востока стоял Афанасий. Он — защитник и соратник римского епископата. Он к тому же неоднократно выныривает при императорском дворе. Он привлекает чрезвычайно богатыми подарками дворцовых чиновников, особенно высоко уважаемого Константом Евсевия. И он же в конце концов, разговаривает в Трире с самим властителем, который хочет принудить Констанция к возвращению сосланных — даже угрозой войны. Столь же кратко, сколь и бесстыдно он пишет брату. «Если ты мне сообщишь, что отдашь им их престолы и отберешь у тех, кто их осквернил неправедностью, то пошлю мужей к тебе; но если ты откажешься сделать зто, то ты должен знать, что я сам туда прийду и даже против твоей воли возвращу им их престолы».