Криминальная история христианства
Шрифт:
Епископ не был лишен пафоса «Нет никакой уверенности, где посягнули на веру, — напирал он на императора — Поэтому, о Господин, поднимись и разверни свои знамена. На этот раз то будут не военные орлы, что поведут войска, и то не полет птиц, который их направляют, это будет твое имя, Господь Иисус, к которому они обращаются, и твой крест, что они несут пред собой. Ты всегда защищал нас от варварского врага, отомсти же сейчас!» Но как раз согласно Иисусу Христу мстить не должно. Однако Амвросий ссылается теперь — как клир во все войны до сих пор — на Ветхий Завет (ср. гл. I), где Авраам с небольшой командой уничтожает много врагов, где Иосиф торжествует над Иерихоном Для святого теперь готы народ гог («Gog iste Gothus est», [174]чье искоренение предвещал пророк, de quo promittitur nobis futura victoria [175]) народ, который Яхве в своей энергичной манере хочет «отдать на прокорм» хищным птицам и прочему зверью и не в последнюю очередь своим
Конечно, к военному аспекту присоединился военно — политический. В оккупированной Иллирии, то есть близ верхней Италии и Милана, бушевали наряду с войной против внешнего противника — война с внутренним, разборки с арианами. Секундиан как епископ имел резиденцию в Зингидуне. Палладий в Ратиарии, Юлиан Валент — в Петовии, Авксентий в Дуросторуме, но и Вульфила, особенно активный в восточных дунайских провинциях, тогда был еще жив. И не в последнюю очередь против этих влиятельных христиан Амвросий хочет натравить императора, тем более что и иллирийские ариане тоже агитируют в Милане и других городах Верхней Италии, и вообще с притоком готов «ересь» получила новый импульс. Так как католик не переставал заклинать, что религиозная ситуация, воздействие ариан представляли опасность для империи, для военной безопасности, то «еретические» верноподданные искупали вину просто более дешевым заслоном от готов, своих единоверцев, — как правоверные.
Однако военный аспект был теперь для Амвросия, очевидно, важнее, чем религиозный, который он подчеркивает. Ибо гот больше не находился далеко от его епархии, а римское христианство, по старой традиции, проводило различие между римлянами и «варварами» такое же, как между человеком и зверем Опасность исходила от врагов страны. Таким образом, религиозному рвению епископ предпочитал теперь патриотическое, — как будто мы не пережили это бесчетное число раз в Первой и Второй мировых войнах! И как тогда немецкие военные попы бесподобно ругали французов — босяков, говорили о «Вавилоне Запада», «ядовитых садах Вавилона на Сене, современном Содоме и Гоморре», так и Амвросий уже особенно выпячивал безнравственность «варваров», — их гнусности «хуже, чем смерть» Враг для него, неоспоримого патриота, обычно и «чужой», «иностранец» (alienigena) почти тождествен неверующему. Готов и им подобных (Gothi et diversarum nationum viri) он называет «людьми, которые прежде обитали на телегах», существами, много более опасными, чем язычники (gentes). Таким образом, он борется теперь не с неверующими римлянами, напротив, он использует языческие войска на собственной стороне и натравливает против «варваров», чтобы заполучить императора, он подсовывает религиозные обоснования, добиваясь господства «римской культуры», которая гарантирует защиту ему самому. И очень почтенную жизнь.
Св. епископ непрестанно науськивает против готов, он заклинает человечество не допускать их к себе, причем для него «не только чуть не все средства дозволены, но почти затребованы», — позиция всех священников в войне, в XX веке тоже (и особенно) — «военачальника даже расхваливаем за хитрость, что он заставил варваров сражаться против варваров и тем самым пощадил римское оружие, а этот военачальник сам нехристианин Едва ли Амвросий мог более разоблачающе показать, что его антипатия к готам лишь поверхностно определена религиозными побуждениями» (К.П. Шнейдер.). Ему даже во сне не пришла бы мысль Василия, — епископа, святого, учителя церкви, как и он. «Мы так далеко ушли от того, чтобы уметь приучать варваров силой духа и действенностью своих талантов, что мы, напротив, укрощенных снова делаем дикими чрезмерностью наших грехов».
Амвросий послал императору свой душеспасительный труд «De fide», когда возник готский конфликт, на иллирийское поле битвы, однако ему было ведомо, что победа будет достигнута «скорее верой императора, чем храбростью солдат» (fide magis lmperatoris quam virtuti militum), при этом он подстрекает и против ариан, которые, собственно, и не люди, они люди лишь внешне, но внутри — дикие звери. Однако, хотя он пророчествует триумф, победа для него непременна «во свидетельство истинной веры», Грацией, уже мобилизовавший рать в Паннонии и Галлии, тем не менее, отступает пока в район Кастра Марти не пришел superior, чтобы выступить против аллеманов. Они, используя время, перешли Рейн и завоевали римскую область Грациан разбил их в битве при Аргентарии, где пал их король Приарий, перешел со своей стороны реку и поработил их. Однако это было последний раз, когда римский император переходил Рейн.
И эта победа на Западе, отсутствие войск Грациана на.
Востоке привело там к катастрофе. Так как когда готы
Аммиан Марселин, грек и солдат родом из Антиохии, последний значительный, сегодня называемый историк, сам пережил битву, которая на тысячелетия «революционизировала» войну в пользу кавалерии. В заключение своего труда, составляющего 31 книгу, охватывающего наблюдения с конца истории Тацита до катастрофы близ Адрианополя, он показывает, как готы намеренно уклонялись от нападения, так сказать, варили римские войска в собственном соку среди солнечного зноя и пылающих кругом пожаров, пока готская конница не ворвалась «как молния, которая бьет по высоким вершинам, между нашими людьми», и «все смешалось в кучу в дикой резне» Фиаско чудовищно подействовало на современников. А подстрекавший к войне Амвросий теперь ужасался «Мы пережили конец света».
«Последствия катастрофы были неизмеримы» (Острогорский). На протяжении столетия римская восточная империя борется с германской проблемой, римская Западная империя из-за этого гибнет, а крушение Валента ведет к окончательному крушению арианства.
В Азии после этого столкновения, из-за которого полностью потеряны Мезия и Фракия, Юлий, magister militum per Orientem, приказал коварно, за день, уничтожить всех готских солдат, находившихся под его командой. Для них мир кончился, как для павших у Адрианополя — и для тех готов, которые погибли в следующем, 379 г, от опустошительной эпидемии результат молитвы св. епископа Аколия из Фессалоник, как то ведомо Амвросию, для которого мир, — очевидно предназначенный для искоренения всего некатолического, в первую очередь всего арианского, — не потерпел крушения. Ибо ариане, «присвоившие имя Христа», католиков же «пытавшиеся поразить смертоносным оружием», подобны, согласно Амвросию — антисемиту, евреям, но были хуже. Они подобны язычникам, но, конечно, были еще хуже, чем они, сквернее, чем Антихрист и сам дьявол. Они «создали яд каждой ереси», «лишь внешне люди, внутри же полны бешенства зверей».
Поэтому Амвросия раздражал и арианин Юлиан Валент, вплоть до его изгнания из епископов Петовии (Петтау, сегодня Птуй в Югославии), так как он, «замаранный безбожностью и одетый язычником», появился «перед лицом римского войска» «Еретики», ограниченные на Западе Миланом и некоторыми епископствами в Иллирии, должны были исчезнуть, «безумие арианского недуга», «болезнь народа», — как тоже подбодрил коллег учитель церкви Василий «Вперед, муж Бога, борись за доброе дело». Что ж, Амвросий, который просто перенял клир своего предшественника, вскоре мог ликовать: на всем Западе можно было найти всего двух ариан Именно здесь, как и на востоке, пастыри были привязаны к вере меньше, чем к креслу.
Однако католические фанатики писали тогда императору Феодосию. «Эти высокие господа епископы, которые однажды при Констанции защищали сперва безупречную веру, потом были прокляты еретическими подписями, теперь вновь вернулись к исповеданию католической веры, едва только увидели, что и император вновь стал на сторону католических епископов».
ИМПЕРАТОР ФЕОДОСИЙ «ВЕЛИКИЙ» БОРЬБА ЗА КАТОЛИЦИЗМ И «ПРОЛИВАТЬ КРОВЬ КАК ВОДУ»
В Феодосий I (379–395 гг.) Амвросий получил энергичного сторонника Едва ли проходил год его правления, — как писал протестантский теолог фон Кампенхаузен, — без новых законов или других мероприятий по борьбе с язычеством, для подавления ереси и споспешествования католической церкви». «Полное уничтожение всех инаковеру-ющих было с самого начала целью его правления, а церковная традиция, изображающая Феодосия покровителем католицизма и врагом всякого лже- и неверия, в основном определяла его исключительно верно?