Криминальный симбиоз
Шрифт:
Валентин открыл свой паспорт и прочитал:
— Ксензов Иван Михайлович, зарегистрирован там же. Состоит в браке с гражданкой Ксензовой. — прочел Санников свой паспорт. — Ну что Наталья Григорьевна, не плохо бы отметить наши новые имена, распитием алкогольной продукции.
Сонька достала из холодильника бутылку «Чери» и налив себе и Валентину в рюмки, поставила их на стол.
— Жаль свадьбы у нас с тобой не было, — сказала Сонька вздыхая. — Давай выпьем, чтобы у нас было счастье. Пусть новые фамилии и имена станут для нас самыми счастливыми. Так хотелось белое платье. Пупса на капот машины. Шампанское и первую брачную ночь.
Валентин взял
— С этого дня я буду называть тебя Наташкой. А брачную ночь мы можем и днем сделать.
— А я тебя Иваном, — ответила Сонька, и выпив ликер, тут же присосалась к губам Валентина. Она обняла Санникова и крепко прижала к своей груди, давая понять, что хочет его. Аккуратно подняв Наташку на руки, новоиспеченный Иван, понес ее на диван. Там он положил ее на белые простыни и обнял, целуя в шею. Сонька подставляла лицо под его страстные поцелуи его, и ее душа обрывалась раз за разом в омут пламенных чувств. Валентин ощутил, как ее язык проник ему в рот. Он стянул с «Наташки» одежду, и запрыгнув под одеяло, прижался к ней всем телом. В этот миг он почувствовал, как вся его плоть задрожала, а мурашки, ввергли в трепет каждую клетку мужского организма. Каждое движение женщины. Каждый ее стон и поцелуй приносили ему столько телесного удовольствия, что он готов был заплакать. Наташка отдалась ему и их тела обвились в любовной страсти.
Вечер после выпавших на их долю перипетий выдался на славу. Горящие свечи создавали интимный свет, и слегка потрескивая, раскидывая вокруг горящего фитиля маленькие искорки. Иван, открыл шампанское и налил вино в фужеры. Счастливая после близости Наталья, накинув на себя шелковый халатик с китайскими драконами, устроилась рядом со своим мужчиной. Влюбленной глазами она с благоговением наблюдала за каждым движением своего «мужа». Циклоп хоть и любил Соньку, но его душа просила свободы. Не мог он всецело принадлежать Наталье из-за боязни собственной уязвимости. Он, словно волк от красных флажков бежал прочь от брака. А сейчас — сейчас судьба подарила ему еще один шанс, чтобы забыть о прошлом и начать новую жизнь. В эти минуты Сонька, была как никогда счастлива. Любовь, удача, деньги свалившаяся на неё, стирали ту грань, за которой оставалась их прошлая и такая никчемная жизнь.
Глава-29
Вечером того же дня участкового населенного пункта Усмынь, навестил старинный друг детства. За пазухой торчала большая полуторалитровая пластиковая бутылка самогона, а из кармана потертого пиджака три скумбрии холодного копчения, завернутые в целлофановый пакет.
— Ментам привет! Принимай гостей околоточный! — Провопил Толик, по кличке «Бурбон», и вытащив из за-за пазухи бутылку самогона, поставил на стол перед участковым.
— Вот, огненная вода наивысочайшего качества, — сказал он, присаживаясь напротив.
— У тебя, что Толян, сегодня какой праздник!? — спросил участковый, поглядывая на часы.
— У меня Виталя и праздник и день скорби! Валька моя, разродилась двойней. Я теперь отец в квадрате! — сказал он, выкладывая на стол закуску.
— Вот — глянь, у Нинки брал! Ни горелка, а настоящий бальзам самого господина Битнера! Она его на корнях каких — то настаивает. От этих корней и мой «корень», как гидравлический домкрат поднимается. Настоящая скажу тебе «Виагра» местного разлива. — Сказал Бурбон, и вывернул жирную рыбу, на лежащие на столе розыскные листы.
— Толян, ты, что совсем охренел!? Мне с отдела «Розыск» привезли, а ты его засрал, что я теперь делать
— А кого там уже ищут? — Спросил Толик, рассматривая мужчину и женщину с сальными пятнами на лицах. — А, так это же в Москве! Ты, что думаешь, они приедут к тебе явку с повинной устроят? Да они уже в Баден — Баден давно укатили! Их в России уже нет! Мечтаете звезды с неба хапнуть! Вот если бы за них заплатили, как за Басаева, лимонов двадцать долларов. Я бы сам поехал Москву их ловить! За такие бабки Виталя, я самого Фреди Крюгера за яйца поймаю вот этой мозолистой рукой! Теперь бумажки твои гожи, только для того, чтобы в них кишки завернуть. — сказал Бурбон раскладывая скумбрию.
— Дурак ты Толян! Я не видел их рожи! Кого мне прислали!? Может они тут у нас объявятся? Кабы я их и поймал, мне бы сразу капитанскую звезду дали!? — сказал участковый и достав газету, расстелил ее на столе.
— Нет, Виталик, это ты дурак! Звезду тебе повесят на памятник! Вырежут из консервной банки и повесят! Ты вон посмотри, у этого хряка рожа какая! Во! И написано! — «Внимание розыск» — Разыскивается в подозрении на убийство. — Прочитал Бурбон, отводя пальцем вонючие жирные рыбьи кишки в сторону. — А с ним баба во какая красивая, Соня, Соня, Софочка кругленькая попочка!
— Да на что они нам — колхозникам! Кто!? Какой идиот, поедет в наш, забытый богом и правительством край!? — Сказал участковый, и разлил по стаканам мутную сивуху.
— Правильно Виталик! Давай лучше выпьем за мою Вальку! Это же надо, двойню мне преподнесла! Совсем охренела баба! Хоть теперь петлю в голову! Тфу ты — наоборот, голову в петлю! — Сказал Бурбон, и одним махом заглотил самогон. Вытерев рот рукавом рубахи, он нацепил вилкой кусок рыбы и запихнул себе в рот. Участковый долго прицеливался, потом выдохнув воздух, тоже последовал примеру друга. Наколов вилкой кусок скумбрии он долго разглядывал его и стянув ножом копченую шкурку — проглотил. — Я вообще — то люблю рыбу копченую, особенно леща. Жаль, что у нас сейчас запрет до июня, а то бы сходили, порыбачили на озеро.
— Виталя — ты, что не знаешь, что мужики, плюют на твой запрет! Под Рубежником, они, всю рыбу селитрой да электроудочками побили! Потом везут её в Холмогорск на базар. А те смоленские менты, на них вообще не смотрят! Правду видно говорят, что они у них та прикормленные! — сказал Бурбон, выражая народную версию.
— У меня там один капитан знакомый есть! Я ему завтра позвоню, и тогда этих бомбистов накроют медным тазом!
По разговору было понятно — действие настойки необратимо началось. Повторная доза, окончательно развязала языки. Участковый встал из-за стола и пошатываясь подошел к двери. Приложив к губам палец он пршипел:
— Тсс Толян! Нас нет!
— Как это нет! Вот же мы, — сказал Бурбон. — Сидим тут такие красивые самогоночку пьем….
— Дурак! Тихо! Пусть думают, что нас нет! Светка вдруг моя припрется, будет потом вони на всю хату! Баба совсем выжила из ума. Она собирается меня везти в Луки — кодировать. — сказал участковый, обижаясь на свою жену. — Говорит я алкаш! А какой я алкаш, если я на полиграфе проверялся, и мне Родина доверила и этот пост и пистолет!
— Видал я этих кодированных блин! Я сам два раза кодировался! Только деньги за зря тратишь! — Сказал Толян, разливая самогон по стаканам. — Вон Иван Затурщинский тоже кодировался, так потом помнишь, что было! Он залудил обшиваный, и бабу свою на куски топором посек, а потом затащил в хату газовый болон, напустил газу, и закурил.