Кристиан Фэй-2

Саша Вайсс

Кристиан Фэй-2

Пролог

Серые облака дымкой неслись над городом Петрополис. Полупрозрачные и легкие, они скользили по черному ночному небу, усыпанному яркими горошинами звезд.

Волчок опустил голову и потер плечо. Если бы он мог позволить себе бездельничать, то целыми ночами таращился бы на луну и созвездия. Одна

беда - быстро затекала шея.

Безлюдный парк сердито шумел, словно огромный черный зверь. Зимой мало кому хотелось вылезать из дома после заката. Волчок был своего рода исключением. Ему не нравились полыхавшие камины и пушистые пледы. Сегодня он тоже отказался от любезного приглашения одной дамы и отправился бродить по городскому парку, в кристальном морозном воздухе.

Он зябко поежился. Затем встал, запахнул ворот пальто и двинулся вниз по дороге, вдоль качавшихся на зимнем ветру тополей и дубов. Их ветви плясали в тусклом свете фонарей, отбрасывая уродливые тени на обледенелые камни.

Но еще ни на одной из своих прогулок он не встречал мертвеца.

Завидев ноги в черных чулках, видневшиеся из-за куста на обочине, Волчок оцепенел. Затем собрал волю в кулак и приблизился. Нехорошее чувство узнавания сковало его члены.

– - Оливия?
– - Он перевернул тело и перестал дышать.
– - Оливия! Оливия!

Женщина хранила молчание. На ее худой шее темнела тонкая полоса от удавки. Приоткрытые глаза смотрели на него с немым укором, а к пальто была приколота записка. На розовой бумаге, с изящно выведенным именем Оливии на лицевой стороне.

Волчок стянул дырявые перчатки и торопливо, дрожащими от холода и ужаса пальцами развернул записку.

"Ты научилась осторожности", гласила она. Волчок еще раз пробежал по неровным строкам глазами и сжал бумажку в кулаке. Облачка его неровного дыхания клубились над трупом.

Оливия всегда любила прогуляться в тишине. Множество раз Волчок предупреждал ее об опасности подобной привычки, но она никогда его не слушала. Эта женщина вообще никого не слушала.

– - Оливия...-- всхлипнул Волчок и вытер сопли грязным рукавом. Она была его первой подопечной. Волчок не знал, кому Оливия могла так насолить, кому перешла дорогу так некстати, что тот пошел на убийство беззащитной женщины. Но самым страшным было не это.

Убийца работал в Обществе.

Подозревающие и подозреваемые

Мир был велик.

Ленивое солнце сперва вползло на небо с восточной стороны, где шумели дикие леса Брюхвальда, темной и неизведанной земли, населенной странными созданиями. Вампиры прятались в подземельях своих замков и подвалах заброшенных домов, оборотни просыпались после полуночных гуляний, колдуны убирались после ритуалов. Из труб лепившихся друг к другу крестьянских домиков вздымался белый дым, смешиваясь с утренним туманом, а в столице Странгольтадт давно пыхтели фабрики и заводы.

С северной стороны Брюхвальда, на заснеженных Полуночных склонах и у их подножий просыпался Фьордалл. Высоко, на берегах озер укрывались в пещерах тролли, сияющие золотом силуэты горных духов ныряли в норы меж корней деревьев.

На юге запели птицы Золотой

Долины, земли богемы, театров и романтиков. Зашумели верфи на побережье бирюзового моря и плескали хвостами русалы, утаскивающие на дно молоденьких прачек. Крики чаек будили моряков, и те возвращались из борделей и таверн, чтобы продолжить свой бесконечный путь в дальние южные страны и обратно.

К северу просыпались сотни крохотных королевств и княжеств. По обыкновению, вскоре после восхода одно из них напало на соседа, и случилась великая битва, в которой пострадали знаменосец и его верный конь. Побоище закончилось к ужину, за которым каждая из сторон клятвенно уверяла в своей победе и демонстрировала набитые шишки.

Западнее солнце засияло в безоблачном лазурном небе Листена, богатой земли фермеров и охотников. Засеянные озимыми поля заискрились в золотом свете, и тонкая корка на обледенелых дорогах медленно оттаяла. По мостовым столицы поехали первые экипажи, открылись лавки и запахло горячим хлебом. Глава государства Франсуа Листен сидел за письменным столом в одной рубахе, и перо в его руках скрипело, выводя линии букв с вычурными завитками. Он не обратил ни малейшего внимания на первые лучи рассвета, оставив догорать свечу у его левой руки. Ее воск мягкой волной сползал с подсвечника на лаковую поверхность.

А в центре, словно жирный многоликий паук, уселся город Петрополис, столица свободной земли торговцев и фабрикантов. То был не только перевалочный пункт для множества товаров и караванов и площадка тысячи сделок, но и место обитания сотен тысяч жителей, неприлично богатых и ужасающе бедных, ютившихся на окраине в гнилых халупах и двухэтажных бараках. И в самом центре паутины улиц лицом вниз лежал юноша, раскинув в стороны жилистые ноги.

Рот Кристиана был полон земли. Липкой, отвратительной, хрустевшей на зубах.

Он с омерзением отплевался и открыл глаза. Вокруг шумели голые деревья, словно шепот прибоя, над их скрюченными ветвями по небу ползли серые облака. Откуда-то издалека ветер принес паровозный гудок. Городской парк, вот где он находился. Сам же Кристиан лежал на подмерзшей мешанине из земли, жухлой травы и листьев, а по его голому телу деловито сновали муравьи.

Вот почему он ненавидел свою волчью половину,- слишком уж буйно она вела себя, когда вырывалась на свободу. Но исправить сущность, данную ему с рождения, могла лишь смерть. Отец Кристиана, граф Ла-Морт, был оборотнем, отец его отца был оборотнем, отец отца его отца... Да что там, все семейство Ла-Морт в полнолуние превращалось в волков, и большинство было очень этому радо. Все, кроме Кристиана Фэя.

Он оторвал голову от грязи и убрал мокрые пряди волос с глаз. Распрямившись, Кристиан пошатнулся и оперся на дерево, чтобы не рухнуть обратно. Несмотря на звезды, плясавшие перед глазами, он стряхнул муравьев и налипшие комья грязи. Затем поднял голову, отыскал знакомые ориентиры и побежал.

Мимо проносились покрытые мхом стволы, воздух рассекали ветви, от которых Кристиан уворачивался с ловкостью, свойственной всем представителям его рода. Опавшие листья скользили под ногами, но юноша не сбавил ход. Ему хотелось как можно меньше быть в подобном виде: голым и грязным. Похожим на зверя.