Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ
Шрифт:
– И, видимо, он очень убедителен, – согласился Игнатенко. – По нашим данным, Бразилия и Гаити, собиравшиеся голосовать «против», проголосуют «за». Никарагуа, Боливия и Эквадор, намеревавшиеся воздержаться, тоже проголосуют «за». Аргентина, Колумбия и Сальвадор, возражавшие против раздела Палестины, воздержатся при голосовании.
По радио передавали репортаж о голосовании на сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.
– За раздел Палестины и создание двух государств – еврейского и арабского – проголосовали
В кабинет Громыко внесли кинопроектор.
– Прислали свежую кинохронику из Палестины, – пояснил помощник.
Пленка зашуршала в проекторе. На большом экране возникли кадры праздничного Тель-Авива.
– Сотни тысяч палестинских евреев, обезумевших от счастья, вышли на улицы, охваченные энтузиазмом, – говорил диктор. – Около двух тысяч человек собрались в здании одного из самых больших кинотеатров. Над столом президиума большой портрет Сталина и лозунг: «Да здравствует дружба между Государством Израиль и СССР!» При упоминании Советского Союза, особенно когда звучит имя Андрея Громыко, зал взрывается аплодисментами.
Громыко смотрел вполглаза. Махнул рукой:
– Заберите! И вызовите шифровальщика.
Он продиктовал срочное сообщение министру иностранных дел Молотову:
«Голосование на Генеральной Ассамблее ООН свидетельствует о полном успехе нашей внешней политики. Мы доказали свою способность влиять на ключевые проблемы мировой политики и добиваться нужных нам решений. Отныне все знают, что на Ближнем Востоке ни одна серьезная проблема не может быть решена без участия Советского Союза».
Вечером в квартире советского представителя за ужином Лидия Дмитриевна осторожно поинтересовалась:
– У тебя много дел на конец недели? Может быть, соберемся за город наконец? Погуляем… Такая погода хорошая. Тебе надо отдохнуть после всего, что здесь происходило. И немного отвлечься. Пора научиться отдыхать.
– Это тоже надо уметь, – согласился Андрей Андреевич. И добавил: – Только что пришла шифровка от Молотова. Меня отзывают в Москву.
Лидия Дмитриевна с тревогой посмотрела на мужа:
– Мы провели здесь целых девять лет. В Москве столько изменилось за эти годы… В министерстве новые люди. Ты никого из них не знаешь… Что нас там ждет?
На родине Аристотель Оазис конечно же устроил бы пышные крестины своей долгожданной дочери. На чужбине организовать праздник, достойный столь важного события, оказалось труднее.
Аристотель женился на Афине (дома ее называли просто Тиной) Ливанос, дочери корабельного магната Ставроса Ливаноса, сразу после войны. А Тина подарила ему ребенка только через четыре года.
Кристина появилась на свет в Нью-Йорке. Далековато от родных мест ее родителей, и людей собралось
Крестным стал партнер Оазиса – Ставрос Ниархос. Он держал девочку на руках.
– Отрекаешься ли ты от сатаны, и от всех дел его, и от всех демонов? – вопрошал священник.
– Отрекаюсь, – говорил за нее Ниархос.
Священник прочитал «Символ веры»:
– Верую в единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым…
Закончив молитву, спросил Ниархоса:
– Каким именем нарекаешь ее?
– Кристина, – громко произнес Ниархос.
У Аристотеля Оазиса – невиданное дело – на глазах появились слезы.
Священник опустил девочку в купель и трижды полил ей голову водой, произнося:
– Крещается раба Божья Кристина во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Маленькая Кристина перенесла все стоически, даже не заплакала. Ее переодели в белую рубашечку, отстригли ей прядь волос и повесили на шею преподнесенный Ниархосом дорогой золотой крестик.
Гости по очереди подходили к улыбавшимся родителям и протягивали конверты с деньгами для Кристины, повторяя:
– Дай Бог, чтобы она вас радовала!
Аристотель пригласил всех в ресторан напротив церкви, закрытый в тот день для других посетителей. Он был действительно счастлив. Когда они с женой подошли к ресторану, его остановили двое полицейских, которые явно не переживали из-за своего излишнего веса.
– Аристотель Оазис?
Он не утратил своей самоуверенности:
– А кого это интересует?
Один из полицейских ловко схватил его за руки, второй, сопя носом и отдуваясь, защелкнул наручники.
– Судью Гаррисона. Сейчас ты предстанешь перед ним.
Оазис возмутился:
– Я только что крестил дочь! Да у нас дома в такой день…
Полицейский запихнул его в машину:
– У себя дома делай что хочешь. А у нас правит закон.
Через несколько часов в тюрьму приехал его адвокат, который не сомневался, что Оазиса отпустят под залог.
– Вопрос только в сумме, – объяснил он.
Оазис недоумевал:
– Что им от меня надо?
– Тебе известно такое имя – Роберт Кеннеди? – спросил адвокат.
Аристотель задумался:
– А, помню! Этот мальчик присутствовал на приеме здесь, в Нью-Йорке, который устроила Памела Черчилль, невестка Уинстона Черчилля. Он мне сразу не понравился.
– Ты ему тоже, – заметил адвокат.
Роберту Кеннеди было двадцать семь лет, Аристотелю Оазису – пятьдесят три, хотя он скрывал свой возраст и говорил, что ему всего сорок семь. Удивительным образом эти два человека сразу почувствовали ненависть друг к другу. Эта ненависть одного из них унесет в могилу…