Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ
Шрифт:
После большого приема на обратном пути в машине Андрей Андреевич делился впечатлениями с женой:
– Заметила, как изменилось лицо государственного секретаря Джорджа Маршалла, когда он меня увидел? Только что он улыбался кому-то, и вдруг глаза похолодели. А ведь когда после высадки войск союзников в Нормандии в сорок четвертом товарищ Сталин наградил его полководческим орденом Суворова, именно я вручил ему награду. И передал слова товарища Сталина: «Я доверяю Джорджу Маршаллу, как самому себе». Представляешь себе! «Я доверяю Джорджу Маршаллу…» Тогда он был генералом, а теперь
– Тогда мы были друзьями и союзниками, а теперь непонятно кто, – откликнулась Лидия Дмитриевна.
Прочитав расшифрованное послание из Москвы, Громыко задумался. В кабинет заглянул Валентин Рожков:
– Андрей Андреевич, все собрались.
Громыко занял председательское место в зале заседаний, где расположились все старшие дипломаты представительства СССР в ООН.
– Товарищ Сталин поручил нам ответственное дело, – сказал Громыко. – Заканчивается британский мандат на Палестину. Но… Англичане уходить не намерены. Они хотят создавать там военные базы. Надо заставить англичан уйти. Такая возможность найдена. Наша новая линия – добиваться раздела Палестины на два государства, арабское и еврейское. Это позволит покончить с британским владычеством на Ближнем Востоке. Этот регион должен стать сферой нашего влияния. Если мы добьемся успеха, без нас здесь ничего не будет решаться.
Один из советников заметил:
– Андрей Андреевич, нет ни единого шанса. Расклад такой. Англия – категорически против раздела Палестины и создания двух государств. Соединенные Штаты – скорее против, Франция – ей не до того… Китай проголосует так же, как Англия и Америка… Арабские страны, разумеется, против. Латинская Америка – против… Кто же за?
Он развел руками.
Советник Новиков подытожил:
– Пустые хлопоты.
Громыко не разделял общего пессимизма:
– Сейчас определяется будущее Ближнего Востока. Этот регион со временем будет играть важнейшую роль в жизни всего мира. Там нефть. И не только… Упустим возможность стать ключевым игроком – впредь нас не станут принимать всерьез.
Лидия Дмитриевна ждала мужа, чтобы покормить ужином. Громыко вернулся в свою квартиру поздно.
– Поешь, – предложила она.
– На ночь глядя наедаться вредно.
Лидия Дмитриевна понимающе кивнула:
– Опять невыполнимое задание?
В Москве в кабинет заместителя министра иностранных дел Владимира Георгиевича Деканозова стремительно вошел его секретарь. Закрыв за собой дверь, сообщил:
– В вашей приемной Максим Максимович Литвинов.
Деканозов, маленького роста бледный блондин с голубыми глазами, скривился и вяло махнул рукой:
– Заводи!
Когда появился Литвинов, который почти десятилетие был министром иностранных дел, Деканозов привстал и небрежно пожал ему руку:
– Поздравляю с семидесятилетием. Присаживайтесь.
Он плюхнулся на свое место
– Мне поручили сообщить вам, что вы освобождены от работы и переведены на пенсию. Решением Совета министров вам дали персональную пенсию союзного значения.
– Но я писал товарищу Сталину. Просил дать мне какую-то работу. Я не привык бездельничать.
Деканозов со скукой посмотрел на него.
– Да, я знаю. Можем подобрать вам должность в Комитете по делам искусств.
Максим Максимович возмутился:
– Я ничего в этом не понимаю.
Деканозов рассердился:
– Какую же работу вы имели в виду?
– Я четверть века в наркомате иностранных дел!
– Другой работы у меня для вас нет! Отдыхайте, товарищ Литвинов.
Когда дверь за бывшим наркомом иностранных дел закрылась, помощник сочувственно сказал Деканозову:
– Обиделся Максим Максимович.
– Обиделся? – раздраженно повторил Деканозов.
Он даже вскочил с кресла:
– Знаешь, что он в своем кругу брякнул? Что наркоматом руководят три человека – Молотов, Вышинский и Деканозов – и ни один из них не понимает ни Америки, ни Англии. Ну, насчет Вышинского он, конечно, прав… Но сказать, что я не разбираюсь в американских делах!.. Как у него язык не отсох!..
Деканозов вернулся на свое место.
– Ладно. Займемся делами. Товарищ Сталин поручил нам проголосовать за раздел Палестины. Составьте инструкции для Громыко, я подпишу… Такого содержания…
Помощник вооружился блокнотом и ручкой.
– Американцы боятся, что еврейское государство, если оно будет создано, станет коммунистическим и превратится в нашу базу на Ближнем Востоке… Правильно боятся! Так и будет! Поэтому я считаю, что сейчас нам надо осторожно высказываться в пользу создания еврейского государства. Ни в коем случае не проявлять активности… Обманем американцев… Объясните Громыко, чтобы он вел себя тише воды ниже травы.
По лестнице советского постпредства в Нью-Йорке поднимался высокий, элегантно одетый джентльмен с бледножелтым отливом кожи и большой лысиной. Его сопровождал советник постпредства Новиков.
– У вас есть своя армия? – Новиков плохо представлял себе ситуацию на Ближнем Востоке.
– О какой армии вы говорите?
– О еврейской армии!
– Нет, своей армии у нас нет, у нас еще нет государства.
– Как же вы собираетесь отстаивать свою независимость?
– В составе британской армии в войну сражались еврейские подразделения, но командование не позволяет их объединить.
Новиков удивленно спросил гостя:
– Как хорошо вы говорите по-русски! Где учили?
– Русский – язык моего детства. Я же родился в Российской империи.
Он не без удовольствия сказал Новикову:
– А вы знаете, что во время Генуэзской конференции весной двадцать второго года меня даже приняли за Ленина? Мы ведь похожи, верно?
С лица Новикова мгновенно исчезла улыбка. Он отчеканил:
– Товарища Ленина ни с кем нельзя спутать.