Кристина
Шрифт:
— Это сделал он, чтобы отомстить мне. Это он… я знаю.
Но вечером в четверг я была вынуждена пересмотреть свои взгляды и впервые в жизни хотела осыпать Дона Даулинга благодарностями. И столь велико было мое чувство в тот момент, что я едва не бросилась ему на шею, не расцеловала его, когда услышала на заднем дворе его крики:
— Кристина! Кристина! Посмотри, кого я привел.
Он вел на веревке Стинкера, заметно похудевшего, но все же моего Стинкера.
Опустившись на колени в подсобке, я стала целовать, ласкать, прижимать к себе его
— Скажи, ради Бога, где ты нашел его, Дон?
Он чесал затылок и смотрел на собаку.
— Просто счастливое свидание, тетя Энни. Я случайно проходил через Спиллерз-Кат, знаете, там, где находятся клети, и услышал чей-то визг. Он почему-то напомнил мне об этом вашем заморыше. Я вошел внутрь, заглянул за дверь и увидел его. Он был привязан в клети для погрузки лошадей. Тот парень, что там работал, сказал, что Стинкер пришел туда с какими-то ребятами за пару дней до этого. Он сказал, что когда уходил, они все играли с вашей собакой, а когда вернулся, никого не было, а она была привязана внутри этой клети. Он думал, что они придут за ним, и кормил его тем, что у него было.
— О, Дон, — я начала медленно подниматься. Благодарность была в моем голосе, в моем взгляде. — Спасибо. О, спасибо, — я чуть было не добавила «Прости, что я так гадко вела себя», но вовремя спохватилась. И все же в тот момент я действительно жалела о том, что так вела себя, я даже обнаружила, что Дон вызывает у меня какую-то крохотную симпатию.
Он улыбнулся.
— Я так и думал, что моя находка приведет тебя в состояние блаженства. А то ты бегала, как жертва аварии в поисках «скорой помощи».
Я неуверенно засмеялась.
— Да, я и чувствовала себя как жертва аварии.
Потом, поскольку он продолжал смотреть на меня, я взяла Стинкера на руки и пошла в кухню.
После этого происшествия жизнь пошла, пожалуй, чуть поспокойней. Дон стал вести себя получше, Ронни больше не заходил по ночам в мою комнату, а здоровье матери продолжало улучшаться — по крайней мере, мне так казалось.
Фактически это внушала мне она, заявляя, что чувствует себя намного лучше.
— Ты скоро сможешь вернуться на свою работу, — сказала она как-то, хотя и не уточнила — когда. Но я не особо спешила возвращаться к миссис Турнболл.
Это был чудесный день для стирки. Я встала рано, все постирала, просушила и подготовила для глажения к вечеpу. Мать была очень довольна.
— Боже мой, девочка, да из тебя выйдет великолепная хозяйка, — проговорила она, потом уже другим тоном добавила — Но я не хочу, чтобы ты жила вот так. Ты создана не только для стирки. Когда выйдешь замуж, я надеюсь, у тебя будет стиральная машина и пылесос «Гувер» для половиков.
Я засмеялась, и она тоже.
— Да, я понимаю, что несу чушь. Если у тебя будет «Гувер», то ты вряд ли станешь держать дырявые половики, в твоем доме все будет устелено коврами, это уж точно.
Ее восхитительное пророчество сделало
Мать сидела в своем кресле у открытого окна с вязанием в руках. Тихим, приятным и заговорщицким тоном она спросила у меня:
— Как насчет чашечки чая, прежде чем они придут, а?
Я кивнула. Чай с фруктовым кексом был одним из тех «излишеств», которые она могла себе позволить.
Я только заварила чай и поставила чайник на каминную полку, когда из-за стены раздался голос тети Филлис, к которому добавился и голос Дона. Оба, похоже, кричали, но не друг на друга. Я поспешно направилась в подсобку, где мать, прижав руки к коленям, напряженно вслушивалась в то, что происходит за стеной.
— Они опять ругают Сэма, — зашептала я. — Интересно, за что на этот раз?
Мать покачала головой и шепнула в ответ:
— Он только что вернулся из школы.
Очень скоро мы выяснили, в чем дело. Когда отец мыл в подсобке руки, Сэм, с красными глазами и опухшим от слез лицом, крадучись, прошел черным ходом. Не глядя ни на мать, ни на меня, он направился к отцу. Водя пальцем по краю жестяного тазика и пристально глядя на грязную воду, почти невнятно пробормотал:
— Дядя Билл, они хотят послать меня на шахту…
Отец потянулся за полотенцем.
— Когда ты узнал?
— Сегодня днем.
— Ты сказал им, что хотел бы устроиться на какой-нибудь ферме?
— Да. Я им постоянно твердил об этом, но Дон сказал сегодня, что договорился насчет меня с начальством.
Сэм по-прежнему смотрел на воду и двигал палец взад-вперед по краю таза. Какое-то мгновение отец смотрел на него, потом отвернулся и произнес:
— Ну что ж, взгляни на это с другой стороны, Сэм. Найти сейчас работу — все равно что песчинку золота в породе. Некоторые сказали бы, что тебе повезло с самого начала, хотя я слышал, — он повернулся и посмотрел на мать, — я слышал, что они снова нанимают шахтеров.
Мать перенесла интерес с Сэма на отца и с надеждой спросила:
— Правда?
— Да, но не здесь, а пока подальше, но это хороший признак. Я завтра с утра пойду поговорю с Ламбертом, узнаю, есть ли хоть малейший шанс, — он посмотрел в потолок и воскликнул — Так забавно будет вновь спуститься под землю — как начать новую жизнь.
Я перевела взгляд с отца на Сэма. Тот еще ниже опустил голову и смотрел уже не на воду, а в пол. Я подошла к нему и обняла за плечи, а отец снова повернулся к нему и, шутливо шлепнув его по голове, сказал:
— Все не так уж плохо, Сэм. Привыкнешь. Ты не поверишь, но я поначалу чувствовал себя точно так же. Мне было тринадцать, я не мог спать по ночам.
— Но, дядя Билл, я… я… — на глазах Сэма вновь пока зались слезы. Он смотрел на отца и никак не мог заставить себя признаться, что боится темноты. Но мы все его хорошо поняли.
— Проходи попей с нами чаю, — пригласила мать. — Я испекла замечательный кекс.
После чая Сэм оставался у нас на кухне до тех пор, пока не послышался крик тети Филлис: