Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
И тогда я вспоминаю кое-что, то, что связывает меня крепче любого обещания или стены.
— Я не уйду, потому что не могу, правда?
Кириан медленно поворачивается ко мне. Его брови слегка хмурятся, на одной из них виден старый шрам.
— О чём ты говоришь?
Я сглатываю, закатываю рукав своей туники и показываю ему руку.
— Ты расскажешь мне, как ты разорвал свой договор с Тартало?
Кириан моргает, удивлённый, и смотрит на свою руку, скрытую под рубашкой. Но он уже знает, что найдёт под ней: ничего.
В
Я вижу, как эмоции сменяют друг друга на его лице. Он открывает рот, чтобы ответить, но Нирида делает шаг вперёд и поднимает руку, прося его замолчать.
Я сжимаю губы, сдерживая слёзы, что подступают к глазам.
Они не скажут мне. Не расскажут, потому что это единственное, что гарантирует моё сотрудничество.
И снова я вынуждена подчиняться кому-то. Снова посвящать свою жизнь чужой цели. Снова быть тем, кем я давно перестала быть.
Глава 3
Кириан
— Вы не собираетесь рассказать мне, правда? — спрашивает Одетта.
Я вижу на её лице, которое только начинаю узнавать, растущий гнев. Он проявляется в нахмуренных бровях, чуть наклонённом подбородке, во вспышках в её глазах.
Она красива, до абсурда красива, даже в ярости.
Я собираюсь заговорить, сказать, что понятия не имею, как освободился от проклятия, но Нирида снова бросает на меня предостерегающий взгляд.
Она не хочет, чтобы Одетта узнала.
Я понимаю, что это наш козырь — возможно, единственный.
— Это всё, что связывает меня с вашей революцией. Вы скорее рискнёте, что однажды Тартало предъявит ко мне свои права, чем дадите мне свободу, — продолжает Одетта, угадав в строгом выражении лица Нириды ту же мысль, что и я.
Нирида качает головой и проводит рукой по своим светлым волосам, с видом, который точно не предвещает ничего полезного.
— Тебя не останавливают тысячи жизней, которые ты могла бы спасти, верно?
— Нирида, — одёргиваю её. Мне не кажется, что сейчас подходящий момент провоцировать Одетту ещё больше.
— Это должна решать я, — шипит Одетта, разворачиваясь к Нириде.
Нирида отвечает ей прямым, непоколебимым взглядом.
— Согласна. Проблема в том, что ты настолько эгоистична и избалована, что наверняка сделаешь неправильный выбор. Ты ничем не лучше неё.
Одетта поднимает подбородок, словно её ударили по лицу.
— Повтори это.
И как бы мне ни хотелось встать…
— Одетта, Нирида, думаю, что…
— Это правда, — полностью игнорируя меня, продолжает Нирида. — Ты не такая, как она. Ты хуже. Дешёвая подделка.
— Нирида, хватит, — умоляю я.
— Лира была трусихой, но у неё хотя бы были
— Достаточно, — процедил я сквозь зубы.
— Должно быть очень тяжело украсть такую жалкую жизнь и понять, что ты сама ещё хуже.
Внезапно по полу пробегает лёгкая дрожь. Она едва ощутима, как гул. Это единственное предупреждение, прежде чем взрыв заставляет Нириду занять боевую стойку, а меня — отскочить в сторону, когда лампа, стоящая рядом со мной, разлетается на куски, как и стеклянные фонари на деревянной дорожке снаружи.
Нирида обнажает меч, а инстинкт велит мне вскочить с кровати, пока я понимаю, что в разбившемся стекле нет следов снаряда, а в комнате — никакого врага.
Она осознаёт это быстрее меня. Кажется, она более внимательна, но и более глупа, потому что, повернувшись к ней, я вижу, как Нирида встаёт передо мной… и направляет меч на Одетту.
— Нирида, опусти это, — рычу я.
Она меня не слушает. Не слушает и Одетта, которая, широко распахнув зелёные глаза, смотрит то на Нириду, то на меня.
Тишина становится тяжёлой, невыносимой.
Одетта переводит взгляд с нас на осколки стекла на полу. Холодный ветер врывается в комнату сквозь открытую дверь, подхватывает несколько осколков и, пронзительно звеня, скребёт ими по деревянному полу, словно это дурное предзнаменование.
Мы остаёмся в темноте.
Когда Одетта открывает рот, её голос звучит тихо, словно шёпот, полный предупреждений:
— Вы думаете, это сделала я?
Хотя Илларги полна величия, туман накрывает горы на горизонте, и только бледный свет проникает в комнату.
— Кажется, ни капитан, ни я не являемся магическими существами.
Одетта сжимает кулаки, но тот факт, что она делает шаг назад…
— Я не существо, — возражает она, полная гнева. — Думаете, я бы причинила ему вред? — спрашивает она, немного тише.
Я собираюсь сказать, что никто так не думает, но Нирида опережает меня:
— Я не знаю. А ты могла бы?
— Нирида, хватит уже. — Я опираюсь на матрас, стараясь игнорировать тянущую боль в груди, когда поднимаюсь. — Если она говорит, что это не она, значит, не она. Оставь её. Оставь.
Нирида убирает меч в ножны, но не сдвигается с места, оставаясь между мной и Одеттой. Одетта резко поворачивается спиной, пытаясь показать своё презрение, но боль заставляет её замедлить шаг. Она выходит из комнаты медленно, но решительно, оставляя за собой натянутое молчание.
Мы оба застываем, пока дверь на другом конце коридора не откроется и снова не закроется.
Нирида запрокидывает голову и тяжело вздыхает.
— Твоя тяга к неправильным решениям просто невероятна.
— Хватит! — рычу я и хватаюсь за грудь, когда швы напоминают мне о том, что я не могу так резко двигаться. — Она напугана и чувствует себя использованной.