Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
Сжимаю руки в кулаки и оборачиваюсь к Еве. Призрачный ветер поднимается в зале, и я лишь молюсь, чтобы это было ее делом, а не ужасным заклятием, вызванным соргиной.
— Ева, мне нужно поговорить с ней, — прошу я.
Проходит секунда, две, и она кивает.
Один из стражников, подошедший слишком близко, внезапно отбрасывается к ближайшей стене. Звук ломаемых костей, словно тяжелая туша, швырнутая с силой, пробирает меня до дрожи, но я не успеваю об этом задуматься.
Еще один солдат, подкрадывающийся к спине Нириды, тоже отлетает,
Ветер усиливается. Ева бросает мне взгляд, и я понимаю. Нужно торопиться, ее силы не бесконечны.
Три дня. Она провела в бессознательном состоянии три дня, после того как добралась в Сулеги.
Я поднимаюсь на возвышение, и Эльба быстро преграждает мне путь. Решимость и страх сверкают в его обычно спокойном лице. Кириан следует за мной, с мечом наготове, но ему не приходится его применять: неведомая сила заставляет Эльбу выронить оружие и опуститься на колени.
— Эльба!
Мягкий, слегка пронзительный голос раздается откуда-то сверху — это голос королевы-ребенка, которая теперь поднялась на ноги. Ее детская ручка поднята в сторону генерала, а глаза широко распахнуты от ужаса.
Я почти успеваю дотянуться до нее, когда внезапно ощущаю резкую боль в груди, дрожь, пронзающую между ребер, а затем металлический вкус крови на губах.
Что-то древнее, дремлющее во мне, заставляет меня обернуться к Кайе. Я замечаю, как ее рука поднята в сторону, куда я собиралась пойти. А кожа на ее шее… Черт. Она покрыта темными венами, которые расползаются все дальше и дальше. Из ее губ тоже начинает течь кровь — та самая кровь, которая убивает меня.
Закон тройного воздаяния.
Я не могу пошевелиться. Острая, разрывающая боль вынуждает меня остановиться. Это словно звон колокола, звучащий прямо в ушах, пронзительный, оглушающий, стирающий все остальное. Но затем внезапно какая-то другая сила обрушивается на ведьму, отбрасывая ее назад с яростью и врезая в стену.
Заклинание мгновенно распадается, и я снова обретаю свободу двигаться. Я подхожу к девочке, которая, увидев меня, начинает пятиться назад. В ее глазах, наполненных ужасом, я вижу пробуждающийся воспоминанием образ — другая девочка, другое место, другие руки, уводящие ее в новый дом.
— Ева! Мне нужна тишина! — кричу я.
И тогда, будто она тоже увидела то же самое в этих напуганных глазах, ветер обрушивается вокруг нас, создавая купол, изолирующий нас от внешнего мира. Звуки и образы снаружи исчезают.
Девочка смотрит вверх, по сторонам, а затем переводит взгляд на меня. Мир, кажется, рушится для нее.
Я поднимаю руки.
— Знаю, вам трудно в это поверить, но я не хочу причинить вам вреда.
По выражению ее лица понятно, что мои слова кажутся ей абсурдными.
— Я хотела поговорить с вами, потому что думаю, что вы совершили ошибку.
— Я хочу видеть Эльбу, — рыдает она. — Что вы сделали с Эльбой?
— Генерал в порядке, — бормочу я, молясь, чтобы это было правдой. —
— Эта женщина… — Она делает шаг назад, и я сдерживаю порыв подойти ближе.
Я не хочу узнать, что случится, если она попробует прорваться сквозь этот вихрь ветра.
— Эй, послушайте… Как вас зовут?
Девочка, которой вряд ли больше десяти лет, смотрит на меня своими большими, миндалевидными карими глазами. Ее черные волосы контрастируют с темной кожей.
— Юма, — отвечает она неуверенно.
— Юма, меня зовут Лира, я наследница Эреи, — говорю я, прикладывая руку к груди. — А вы наследница Сулеги, так ведь?
Она медленно кивает.
Друзилла должна была умереть. Если ее единственный ребенок тоже погиб, а единственной наследницей осталась эта девочка… Теперь я все понимаю. Все встает на свои места, но времени раздумывать нет.
— Нам нужна ваша помощь в войне.
Юма снова смотрит вокруг, на этот смертельный купол ветра. Ее карие глаза, наполненные страхом, вдруг озаряются новой решимостью, как будто она вспомнила, кто она такая и зачем здесь находится.
— И вот так вы хотите заслужить нашу поддержку, королева Лира?
Я глубоко вдыхаю. Нужно сыграть эту партию правильно.
— Я отчаялась, как и все мы. Война началась, и если мы ничего не сделаем, скоро вся земля, которую мы знаем, погрузится в хаос, печаль и утраты…
Ее лицо слегка морщится.
— Мое решение окончательное. Я доверяю своим советникам.
— Вы должны доверять им, — соглашаюсь я. — Но вы также должны прислушиваться к своему сердцу, к тому, что вы всей душой знаете: это неправильно.
Я думаю о том, как там остальные. Как долго Ева сможет сдерживать их? И что будет с нами потом?
Юма колеблется. Я замечаю, как она избегает смотреть в глаза, как выглядит такой маленькой, такой уязвимой… Точно такой же, какой когда-то была я.
Несмотря на твердость, которую в нее наверняка пытались вложить, она выдыхает дрожащим вдохом.
И тогда я понимаю, что должна сделать.
— Юма, я тоже одна.
Девочка смотрит на меня, впервые по-настоящему смотрит. Ее взгляд скользит вниз к моим ногам, а затем поднимается обратно. Она изучает меня с головы до пят, и я осознаю: у меня есть только один шанс.
Я опускаюсь на колени, беру ее за руку и рассказываю ей правду. Мою правду.
Глава 21
Кириан
Шум был ужасным.
Он перенёс меня обратно на поле битвы, в войну, которая велась втайне для моих людей, но была выиграна для Львов. Ветер, замкнувший Одетт и юную королеву в непроницаемой куполе, гремел, сотрясая землю до самого основания.
Ева продолжала отбрасывать охранников, которые пытались подняться на ноги. Эльба оставался подчинённым, стоя на коленях, а Нирида и я удерживали тех, кого могли, своими клинками.