Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
Сквозь туман реальности я слышу звук, сперва тихий, затем всё громче. Одного взгляда Алии хватает, чтобы этот звон превратился в оглушительный грохот, и я молю богов, чтобы Кириан успел уклониться.
Нирида тоже поднимается. Я вижу её, когда поворачиваю голову. Она стоит, цепляясь за край столика.
Алия смотрит на неё, и невидимая стена преграждает её путь. Лицо Нириды краснеет от напряжения, руки подрагивают, но она не может сдвинуться с места.
Чёрная тень, что знает, что никто
— Я хочу, чтобы ты это увидела.
Воздух с внезапной яростью врывается в мои лёгкие, и я жадно втягиваю его, пока новый удар не потрясает всё вокруг, словно разрывая меня пополам.
Комната исчезает. Уходит ощущение удушья и гнетущая тяжесть этой странной, тёмной силы.
И вот передо мной, словно мерцающие звёзды, вспыхивают прекрасные образы, звуки, ощущения…
Добрая, детская улыбка, которая со временем становится такой ослепительной, что на неё больно смотреть. Я ощущаю прикосновение пальцев к своей руке, электрический разряд, пробегающий по коже.
Это воспоминания. Воспоминания Алии, осознаю я. И я… Я в самом центре этого вихря, кружащегося с головокружительной скоростью. Я переживаю её изумление, её тоску… и её любовь, как будто сама была частью этой жизни.
Я чувствую солнечные лучи на животе, пока чьи-то пальцы рисуют круги вокруг моего пупка. Я смотрю на неё и думаю, есть ли у меня хоть какой-то шанс. Она сладкая, красивая, а в своей истинной форме у неё чуть кривые зубы. Но это делает её ещё более притягательной, ещё более особенной.
Я считаю веснушки на её носу, пока сбиваюсь с счёта, потому что её губы накрывают мои.
Прикосновения. Поцелуи. Раздирающие обещания. Глубокая, интенсивная, всепоглощающая любовь, разорванная на куски настолько, что это причиняет физическую боль.
Воспоминания темнеют, окрашиваясь в серый, когда она уходит навсегда.
А потом приходит задание: Дана, горничная новой Лиры.
Опасный двор, приказы и игры Эрис. Та ужасная, отвратительная ночь. Боль в костях. Отвращение. Тошнота.
А затем ещё приказы, ещё требования и, наконец, последний.
Простая смерть. Лёгкая, незамысловатая.
Мой нож проникает в сердце девушки, и я сломлена. Я так измучена, что хочу плакать. Но я подчиняюсь, потому что ничего другого не могу сделать. Я нажимаю сильнее, укладывая её тело на землю, у себя на руках. И тогда… тогда она меняется, и я снова вижу ту самую добрую улыбку, те чуть кривые зубы. Я вижу ужас на её лице, не желающем умирать в безвестности; последний крик, последнюю мольбу, чтобы кто-нибудь её заметил, чтобы кто-нибудь узнал, кто она.
А я… я чувствую этот нож, словно
И она умирает, так и не узнав, что это любовь всей её жизни забрала её жизнь. А я позволяю ей уйти, не попрощавшись по-настоящему, не обняв её, не попросив прощения, не пообещав встретиться в другой жизни. Она умирает одна.
Я возвращаюсь в реальность с судорожным вдохом. Захлёбываюсь воздухом, мои руки взлетают от горла к груди. Боль жгучая, острая, почти невыносимая.
Я всхлипываю, осознавая и переваривая всё, что она мне показала.
— Пройдёт, — говорит Алия, стоя напротив меня.
Теперь ничто не удерживает меня, ничто не крадет мой воздух; но я всё равно не в силах пошевелиться, застыв в рыданиях.
И она права. Постепенно моё сердце осознаёт, что эта боль не моя, что эти ужасные эмоции никогда мне не принадлежали. Но они всё же остаются, как горькое послевкусие в конце долгого глотка.
Я смотрю на Алию. Её серые глаза кажутся мне грустнее, чем когда-либо прежде.
Сила, державшая в плену Кириана и командира, исчезает. Нирида реагирует первой, мгновенно приставляя клинок к горлу Алии, но я поднимаю руку.
— Нет! — Голос мой хриплый и сорванный. — Она не причинит нам вреда.
Одного взгляда на Алию достаточно, чтобы понять это, хотя Нирида не опускает меч.
Алия остаётся неподвижной.
— Она дезертировала, — объясняю я. Кириан осторожно подходит ближе, его взгляд метается между ней и мной, будто он никак не решит, куда устремиться. — Она больше не Ворон.
— Любопытный способ доказать это, — шипит Нирида, всё ещё чуть запыхавшаяся.
Улыбка Алии полна веселья.
— Повезло, что я не разорвала тебе органы. Последний раз, когда я пыталась сдержать кого-то, всё закончилось гораздо хуже… — Она осмеливается окинуть Нириду взглядом с ног до головы, как будто действительно удивлена, что та цела.
— Что ты здесь делаешь? — жёстко спрашивает Нирида.
Алия пожимает плечами.
— Кажется, я только что подтолкнула королеву Сулеги к революции.
— Ты собираешься помочь нам? — тихо спрашиваю я.
Осторожно поднимаюсь на ноги, подавляя желание прикоснуться к груди, где боль всё ещё невыносимо сильна.
Неужели с этим она живёт? Вот та тяжесть, которую она носит в себе каждый день? Одной минуты хватило, чтобы разорвать меня на части. Я не могу представить, что значит чувствовать это постоянно.
Алия, похоже, обдумывает мои слова.
— Волкам выгодно свергнуть Львов, а значит, и Воронов, — её взгляд становится опасно светлым. — А я хочу их уничтожить.