Кривая сосна на желтом обрыве
Шрифт:
– Мне незачем, я и так ему надаю. А делал не обязательно сам. Мог и заказать кому-нибудь. В заводских мастерских на "Химмаше" за пол-литра что угодно выточат.
– Это ты прав, Сережа. Ладно, подкину твою идею нашим экспертам.
Я тогда собой даже погордился слегка. Не знал, в какую лужу сел с этой версией. Но об этом потом.
Пришел отец с работы, поманил в кабинет.
– Короче, десятка полтора меленьких кристалликов. Общим весом карат на восемьдесят. Тебе на карту перевели еще полтинник. Серега, скоро миллионером станешь! Публий Сервилий копытом землю роет и приставал уже ко мне с тем, чтоб
Я лично так не считал. Удачу надо ловить, пока сама идет в руки. Ну, это как пилить струной оргстекло. Пока работаешь непрерывно, дело идет. Стоит остановиться, потом так тяжело раскачать инструмент!
Но с отцом не поспоришь. Так что молча пошел собирать сумку на тренировку.
Когда мы с Надюшкой прибыли в зал, ожидал меня там сюрприз. В майках, трико и неизменных косыночках стояли в конце строя три девицы Садоевы, Аминат и две мелкие, одна в седьмом, другая в пятом классе. Я их и звать-то как не знал. Одна оказалась Мунир, вторая Мадина.
– Здорово! Вы тут что делаете?
– Понимаешь, Сереж... Я отцу про вчерашнее рассказала, про Лильку. И про Надю, как она ее обработала. Он посидел, помолчал, а потом Вячеславу Петровичу позвонил. Говорит: не против, если мои дочки у тебя позанимаются? Тот не против, конечно. А нам сказал, чтоб научились как Надя, чтобы не хуже получалось. Нас Муслим будет возить по вечерам.
Как Надя - это он, конечно, хватил. Но если Лилька будет знать, что ей за хамство в рожу заедут, она закроет рот. Это верно.
В зале обнаружил еще одно новое лицо. Сильно смуглое и вполне себе азиатское. Я его тоже немного знал: учился в нашей же школе, классом младше меня. Вьетнамчик, его родители держали на рынке несколько палаток с тряпками. Его все называли Васей, а как настоящее имя - поди знай. И в пятом классе младший брат - Димка. Такой же азиат.
Это в Москве вьетнамцев как тараканов и живут на тараканьих правах. У нас одна семья на весь город и все как у белых людей. Небольшой дом на окраине, небольшой бизнес, дети в школе, все легально. Только в школе младший вписался, а старшего временами прессовали. Тот же Тимка, например, задирал его частенько.
Ваську поставили со мной в пару. Упражнение простое - один бьет, другой ставит блок, и так до офонарения. Элементарное упражнение, в начале обучения ничего сложного, ясно, не дадут. Но Васька напоминал Брюса Ли только миниатюрным сложением, а корячился примерно так же, как и я сам. Нет, слабосильным его назвать было нельзя - неожиданно крепко для своего веса держался на ногах, пружинил. Но поскольку я тоже не вахлак и поскольку он легче килограмм на пятнадцать, то сносил его я что в атаке, что на блоке. Чуркин это заметил, вьетнамца отодвинул к Аминатке, а ко мне поставил здоровенного Костю Гречкина.
Вот это была работа в удовольствие. Я разгорячился, взмок и не заметил, как начало мутить. Напряжение выжгло сахар из крови, и нате-здрасьте вам, гипогликемия.
Костей у меня много, и все гремят. Особенно когда падаю на деревянный пол. Но обошлось без паники. Очнулся на скамейке, во рту - аварийная рафинадка, рядом - Надюха и Васька. Они меня на скамейку относили. В себя пришел быстро. Смотрю, Надя держит второй кусочек сахара, у Васьки в руках моя сумочка. Сжевал
– Я в норме, продолжаем!
Вьетнамец уставился удивленно. Но Надюха одобрительно хлопнула по плечу:
– Это по-нашему! Пошли работать.
Ну, не такой уж я головотяп. Я на первый раз недооценил ситуацию, по неопытности. Потом я определял критическое снижение сахара заранее, не выпадая в осадок. Научился.
Выходные выдались пасмурные, холодные и ветреные. Восьмой карьер, нам рекомендованный Воскобойниковым, оказался довольно далеко от города. Мы втроем - Надюшка, отец и я - поехали туда, естественно, на козлике. Дорога до него была напрочь раздолбана, а подвеску на "Ауди" поберечь следовало.
Здоровенная котловина, с одного края стоит техника - добыча ведется, с другого, километрах в четырех, склон уже начал зарастать кустарником. Гранит серый, и местами проглядывают те самые темноватые пятна и прожилки - ксенолитовые, стало быть, интрузии. Здоровые камни, видимо, отсюда привозили. Все понятно.
Нет, не все.
– Пап, серый щебень для сада камней тоже отсюда брали?
Отец только крякнул.
– Кабы знать! Ты думаешь, Пал Михалыч следствие не навел? Весь гранит, что пошел на сад-огород этот, валялся на территории фиг знает сколько времени. А откуда что привезено - хрен его знал бы, никто не помнит. Появилась эта мымра в бантике, ландшафтный дизайнер, попросила предоставить материал для работы. Ну, кто-то у нас обрадовался, почистить заодно территорию. А блоки с интрузией, те да, отсюда взяты. Единственное, про что известно происхождение. Когда сад камней разворотили, щебенку всю собрали, не разбирая цвета и всего прочего, как раз потому, что установить происхождение образцов никак не получалось.
– Так теперь получается, ищем, от чьей головы уши?
– Типа того, сынок.
Мы добросовестно пролазили по карьеру все воскресенье. Пометили с десяток камней с интрузиями, до которых можно было добраться с техникой и проверить на вшивость. На том и отчалили.
Я, правда, почему-то не особо надеялся на удачу. Вот что хотите - не верил, что будут алмазы. Так и сказал отцу. И угадал. В понедельник вечером отец пришел, разводя руками:
– Ну, ты как в воду смотрел. Все попилили, подробили, промыли в момент - ноль результат. Я, между прочим, Публию Сервилию сказал, что ты не ждешь ничего особенного, с самого утра сказал, еще до начала разделки. Так у него знаешь, какое предложение на сей раз?
– Ну?
– Баранки гну. Он нам обеспечивает транспорт, взрослым сверхурочные, тебе тоже пряник будет, и мы в прежнем составе объезжаем все карьеры, действующие и закрытые. Где тебе понравится, там покопаемся.
– Это я гнома-лозоходца буду изображать?
– Не ерничай, изобрази. Воскобойников в тебя прямо уверовал. Бензина для дедова козлика даст - хоть залейся, погоду обещают хорошую, Вот и устроим автопробег по бездорожью и разгильдяйству. Я, по крайней мере, с удовольствием на денек сбегу от наших дам. Надюха не в счет, она свой парень.