Кривич
Шрифт:
Грудь Лукашина неравномерно вздымалась в дыхании, была перевязана кусками полотна, сквозь которое проступали бурые плямы подсохшей крови. Голый череп и горбоносое лицо покрылись бисеринками пота. Глаза закрыты. Левая рука отсутствовала по локоть, культя туго перетянутая и замотанная тряпкой, продолжала слабо кровить образовав лужицу на черной поверхности камня.
Андрей вопросительно посмотрел на стоявшего рядом волхва.
– Сегодня утром переплыл Славутич в южной части острова. Когда его нашел, думал скоро кончится, а он живучий. Три стрелы извлек из тела, ребра переломаны с левого бока. Скажу сразу -
– Чудны дела твои Господи, - вырвалось у Андрюхи.
– И как нам дальше с ним быть?
– А никак. Я ж тебе кажу, не жилец. Руды много утекло, да и раны дрянные. В сознание я его сейчас приведу, обскажет все и за кромку уйдет. Я уже вижу, как Мара протянула руку к страдальцу.
Протянув ладонь под затылок Лукашина, волхв надавил лишь ему известные точки на теле. Капитан сделал глубокий вдох, открыл глаза.
– О-о-хх!
– вырвался стон, из уголков мутных глаз заскользили слезы. Ему было невероятно больно. Боль разрывала все тело, болело все. Через эту боль проступил смутно знакомый голос, пытающийся достучаться до сознания. Наконец Лукашин услышал и смысл речи.
– Лукас! Лукас, ты меня слышишь?
– Кто ты?
– фокусируясь на говорившем, хрипло выдавил он.
– Ищенко я, Андрей. Ну, ты что, капитан, не признал?
– Андрюха... Ты?
– Я. Тебя-то как угораздило оказаться здесь?
– Василич, командир наш по вашему следу с ментами отправил, - напрягаясь, ответил Лукашин, скосил на Андрюху глаза, превозмогая боль.
– Собака завела в какую-то хренотень. Вошли в туман, а вышли из него я да ментовской кобель. Законников в погонах фаршем выплюнуло. Погибли все. Я с тех пор у Святослава на службе, - прохрипел раненый.
– Ты мне вопросов не задавай, слушай, боюсь умру скоро, больно и тело все захолодело.
– Говори.
– Святослав о прошлом годе на Русь ушел, печенегов под Киевом мочить. В Болгарии оставил воеводой боярина Волка и сына своего старшего. Молод еще княжич самостоятельно править.
– Как старшего? А Ярополк разве не старший?
– Слушай. Вопросы потом задашь. Время уходит, - напомнил Чеслав.
Лукашин отдышался, с благодарностью посмотрев на волхва. Продолжил:
– Болгарские боляры, вместе со спецслужбами византийского императора подняли мятеж по всему царству. Никто не успел предупредить нас о готовящемся путче. Гарнизоны русов были захвачены врасплох. Потом узнали, вырезали наших воев. Нас осадили в Переяславце. Врагов тьма, отбивали приступ за приступом, жрачка кончается, вот-вот в городе голод настанет. ... В самом городе заговор зреет. Воевода понял, что песец подкрался незаметно, решил людей сохранить да княжича спасти. Пошел на хитрость...
Внезапно Лукашин закашлялся. От боли, тело лежащее на камне, выгнулось дугой, дернулось и расслабленно вытянулось на своем твердом ложе. С уголка губ скатилась крупная красная вишня - капля крови.
– Лукас! Лукас!
– Андрей склонился над однополчанином. Бледное лицо расслабленно мерцало в свете факела, нос заострился.
– Чеслав, это что, конец?
Волхв прислонил палец к шее капитана, нащупывая пульсацию на жиле жизни.
– Нет. Болевой обморок. Сейчас оклемается.
Андрей приложил свою
– Воевода перехитрил христиан, - снова продолжил повествование он.
– На городской площади, прилюдно объявил, что русы будут защищать Переяславец до последнего воя. И той же ночью повел войско к реке на захват кораблей противника. А два десятка лучших бойцов, среди которых был и я, уходили на лошадях в обратном направлении, спасая княжича. Не знаю, что там получилось у Волка, а княжича мы вывели и тихими тропами по суше прорвались на Русь. Уже на границе Руси ощутили погоню. Подозреваю, кто-то нас сдал врагам. ... Попали в засаду. Воины полегли все. Княжича живого увозят вдоль Днепра греки, а я здесь и ничем не могу ему помочь. ... Выручай, Андрюха! Спасай княжича от позора.
– Да-а, Лукас. Сколько помню тебя, любишь ты проблемы подбрасывать невовремя.
– Христом Богом тебя прошу, помоги!
– Добро. Сделаю. Когда и где в засаду попали?
Ответа не последовало. Лукашин спокойно лежал на камне с широко открытыми глазами на умиротворенном лице.
– Кончился. Увела Мара за кромку витязя до конца выполнившего свой долг, - проговорил волхв.
Андрей вышел из чрева пещеры, вдохнул свежесть ночного воздуха. Ночь расцветила небо звездами. Издали слышался плеск речных волн, удары воды о скалы. На душе было тоскливо и муторно. За плечом отчетливо прозвучал вздох.
– Не журись, витязь, для нас внуков Сварожьих такая смерть все равно что награда, - молвил Чеслав.
– Ты лучше подумай, как свое слово, данное умирающему, держать будешь.
– Мне, диду, еще корабельщиков найти потребно.
– Две лодьи нурманские, на них ватаги из русов. Не их ли шукать вознамерился?
– Да.
– Так чего их шукать. В плавнях одной из заводей острова притаились. Но это отсель далеко, остров то не маленький.
– Ну, хоть здесь все удачно. Время поджимает, утекает как в песок. В какую сторону поиск княжича вести ума не приложу.
– Дорога у ворога одна - вниз по реке, а там уж следопыт, коий у тебя в воинстве имеется, укажет где повернуть требуется. След от широкой балки бери, там по рассказам погибшего бой был, там и витязей княжича сопровождавших в Ирий сопроводить как положено нужно. Чтоб не расклевали птицы тела, не растащил зверь костей.
– Чеслав, просьба к тебе.
– Ну?
– Где могут лодьи пристать к нашему берегу? Нужно место с пологим спуском к реке.
– Есть недалече такое. С десяток верст вниз по Славуте, как раз между Хортом и близнецом его, Малым Хортом. Гавань не велика, но для двух судов сойдет. И берег там пологий.
– Отлично. Диду, лодку твою возьму, переправлюсь на ней к своим воинам. Тебя прошу, ты уж не взыщи, не смотря на ночную пору, пройди к нашим корабельщикам. Верховодит ими Рагнар Рыжий. Передай ему, что сотник Андрей с воями будет ждать его хирд по утру в той малой гавани. Успеешь?
– Да уж постараюсь.
Андрей благодарно кивнул.
– И еще, - голос подвел его, внезапно сев.
– Друга моего захорони потом.
Такую просьбу можно было бы и не озвучивать перед волхвом. В ответ прозвучало с обидой в голосе: