Кривич
Шрифт:
Только после переправы через Днестр, Пашка догнал дружину. Удивленный и вместе с тем тревожный взгляд Монзырева заставил Павла улыбнуться в ответ, обнявшись с Николаичем, сказать:
– Все в порядке, батька!
– Тогда почему ты здесь?
– Гостинец тебе привез от бабки Павлы, ну, само собой и приветы от жены и всех наших. Есть новости.
– Та-ак. Воевода, - окликнул старого варяга Монзырев.
– Это сколько мы уже в пути как из Чернигова вышли?
– Почитай вторая седмица на исходе.
– Объявляй привал. Пусть люди отдохнут, помоются в реке. Боривой, начинайте готовить горячую пищу. Олесь,
– Херсир, не рано ли на привал встаем? Ярило еще даже не в зените.
– Ничего, Гунарович, завтра наверстаем. Выходной сегодня, айда, новости из дому послушаем.
Лагерь, как разбуженный пчелиный рой, загомонил, задвигался у зарослей и деревьев на берегу большой реки. Заполыхали огнем костры, в казанах закипела уха. Люди смывали с себя дорожную пыль, купали лошадей. Мишка, вернувшийся из передового дозора, спрыгнул с лошади прямо в объятья Павла, скалил зубы в довольной улыбке, соскучился по родным. Монзырев тихо вздохнул: "Эх, ведь по нашим понятиям еще дети совсем. А здесь они уже взрослые, в нашествие печенегов выжили, в крови умылись, повезло, что не отравились нею. Теперь опять веду на войну. Все ли вернемся?".
Сидя у костра, где собрались все дружинные сотники, воевода, Олесь- начальник разведки, подошедшие бояре - командиры своих малых отрядов, Пашка докладывал Монзыреву о состоянии дел в городище, о том, как Горбыль водил воинов уничтожать появившихся по соседству упырей. С гордостью произнес фразу о том, что отряд вернулся без больших потерь.
– Молодцы, - кивнул Монзырев.
Рассказал о неудавшемся нападении на ведунью, о дорожных приключениях, стычках с купленными византийцами разбойниками. Слушая рассказчика с интересом, Ослябь и Храбр молча стояли за спиной Павла, лишь иногда соглашаясь кивали, переживая повествование старшего, народ тихо делился впечатлениями об услышанном.
Достав из шитого ранца шкатулку, Павел протянул Монзыреву.
– Подарок тебе от бабки, батька!
Толик открыл коробочку, заглянул в нее. Сидевший подле него воевода тоже глянул. На донце шкатулки лежал нож, поблескивая на солнце клинком, тесьмой прочно привязанный за рукоять к деревянной дощечке.
– Х-хы! Привязали то зачем? Да и для чего это мне бабка нож передала?
– Позволь, батька?
– Пашка протянул руку к шкатулке. Получив ее обратно, развязал узлы на тесьме, аккуратно извлек нож за рукоятку, показал всем длинное тонкое лезвие клинка. Резко размахнувшись, вогнал нож себе в грудь.
– А-ах!
– вырвался возглас из уст всех присутствующих. Воины занимавшиеся делами неподалеку от собрания командиров дернулись к костру, еще не поняв, что так поразило собравшихся.
Пашка, гад, как ни в чем ни бывало, извлек из раны клинок. На клинке не было ни капли крови, да и пореза на одежде не замечалось.
– Вот так!
– он еще два раза проткнул ножом свою ладонь, улыбаясь, подал нож Монзыреву.
– Носи этот нож всегда при себе, батька. Не давай его никому в руки. Так бабка сказала.
– Не понял прикола. Ну, и на фига он мне нужен?
– Я тут вам всем рассказал про то, как мы упырей мочили. Так вот был в той деревеньке знакомый тебе персонаж, которого ты, батька лично
– Неужели монах проявился?
– Он! Он Горбылю пообещал тебя уничтожить. Сашка в него нож бросал, так нож через его тело, словно через пустоту прошел. Монах только посмеялся и исчез. Бабка говорит, что бестелесного лишь этим ножом убить можно. Говорит, это счастье, что ей лет пятьдесят тому назад это чудо в руки попало. Что с ним делать она не знала, да видно время его пришло. Так что пользуйся на здоровье.
– Спасибо.
– Это еще не все. Была у нас в пути еще одна встреча.
– Ну-ну.
– Андрея встретили. Передай, говорит Николаичу, что меняю планы, ухожу в свободный поиск.
– Блин горелый, что за хня? С чего ему такое в голову взбрело, разгильдяю?
– А ты послушай...
И Павел поведал о захвате княжича, о решении Ищенко преследовать диверсантов.
– ... Рагнар Рыжий тоже с ним ушел.
– Какой на хрен княжич. Всех княжичей Святослав по своим землям раскидал. Кто-то дезу пустил, а Андрюха как пацан купился.
– Недовольно высказался Монзырев.
– Не всех.
– Хрипло прозвучал голос за спиной у Толика. Он обернулся на голос, встретившись глазами со стоявшим и слушавшим весь разговор боярином Ярославом, примкнувшим к Монзыревской дружине в Чернигове.
– Не блядословит твой воин. Один из сынов Святославовых в Булгарии обретался, там он его и оставлял.
– А ты откуда знаешь сие?
– задал вопрос воевода Улеб.
– Так я лонись, сам с князем Святославом из Булгар возвернулся. Уходя, князь воеводе Волку заповедал, пуще живота Мечеслава беречь. А оно вона как вышло. Теперь то базилевс из князя веревки вить сподобится. Любит Святослав сына то. Правильно твой сотник зробил, може отобьет княжича. Когда сие случилось?
– Дней пять тому назад.
– глянул на Ярослава Пашка.
– Та-ак.
– Монзырев задумался, разглядывая нож.
– Все чудесате жизнь становится. Однако.
Поднялся на ноги, неспешной походкой прошелся к деревьям, росшим у самой воды, враздумье остановился на берегу. Надо было обдумать услышанное. Сидевшие у костра командиры подразделений вслух обсуждали услышанную новость. К Монзыреву подошел Ярослав, слегка тронул за плечо, отвлекая от дум.
– Что решил, боярин?
– А что тут можно решить? Вот думаю, говорить князю про сына, или промолчать?
– Мыслю, сказать придется. И про то, что сотник за ним пошел, тоже сказать.
– Да что ж так хреново-то все?
– Доля такая. Она у каждого своя.
– Ну да, ну да.
С первыми лучами солнца дружина поднялась в седла и уже двигалась изо дня в день с рассвета до заката. Монзырев вел воинов без остановок. Даже малую нужду люди справляли не соскакивая наземь. Лишь вороп работал в режиме "на износ", бойцы сновали вперед и назад, отгоняя мелкие отряды печенегов с пути. Когда спал Олесь, Монзырев даже не подозревал, казалось, тот вообще не отдыхает. Уже в землях самой Болгарии начальник разведки доложил, что по его информации, полученной от задержанных, от Святослава ушли дружины печенегов и венгров. Бегут болгары, испугавшиеся численного превосходства ратей императора Цимисхия, а сам болгарский царь Борис готовится воевать в рядах императорского воинства. Князь киевский находится в граде Деревестре, и пока что не выступил навстречу базилевсу.