Кривич
Шрифт:
Оставив порубанных половцев посреди тракта, погнали перед собой, теперь уже бесхозных лошадей, путая след. Отстав от табуна, через пятьсот метров осторожно подошли к поляне, пятачком разнотравья приткнувшейся к полоске шляха.
– Место силы, - почувствовав приятные ощущения, с восторгом произнес Идан.
Осторожно вступая в траву, держа лошадей в поводу, русичи прошли к центру поляны. Каждый достал кол и загнал его в землю, закрепил за него повод своей лошади.
– Парни, садимся в круг, времени мало, - Олег подгонял и без того все понимающих товарищей.
Образовали круг, усевшись прямо на землю, в густую траву. Вытащив из ножен сабли, каждый воткнул их у себя за спиной, чуть прислонился к клинкам. Лошади мирно щипали сочную траву поляны.
– Мы будем шептать, а вы боги половецкие спать. Пусть ни смертный, ни нежить, ни демон чужестранный не воспримет нас...
– Пусть муж каменный, да и девка красная, какая с ордой пришла в земли наши ратиться, мимо пройдут, глаза от нас отведут, да не заметят...
– Тела наши, свят круг образуют, в кругу том мы и животина наша замкнута, она глас свой не подаст, нас не выдаст, - продолжил наговор Велибор.
– А тела наши за булатом схованы, березняком на ветру качаясь...
– Ты, Перун, наш батьку, десяток своих детей, хортов белых сохрани, - распевно произносил уже Ослябя.
– Услышь нашу Саму.
– А коли время придет нам ратиться, пожелай чтоб сабли наши, вертелись кругом как мельницы, а стрелы противника, были не стрелы, и шли они не в тела наши, а во чисто поле, в мать сыру землю...
Издали слышался гул приближающейся орды. Сотни лошадей шли в галоп, пытаясь догнать тех, кто погубил родичей из передового дозора.
– И чтоб ножи булатные, ворожъи, да сабли вострые, были смирные, и вреда бы нам не причинили, - закончил Тур.
– Слава, роду!
Мимо поляны плотным строем проходили кочевники. Погоняя лошадей, они бросали взгляды на открывшуюся, простором травяного ковра, поляну, в центре которой, слегка трепетал на ветру, редкий, молоденький березнячок, просматривающийся насквозь, позволяющий с дороги увидеть, что урусы не могли спрятаться за его тонкими стволами с редкими листочками на ветвях.
Целый курень, числом сотен в семь всадников, миновал полянку. Торопливо, без остановки, скрылся за лесным углом. Русичи, еще некоторое время пережидая, сидели в круге, затем Олег поднялся, встал на ноги, громко произнес за всех:
– Спасибо, батьку, молниерукий Перун, за то, что схоронил своих хортов, а мы уж послужим роду и тебе боже!
– обратился к отряду, не многословно произнес.
– По коням!
– 8 -
Начало июня на границе Руси выдалось засушливым и жарким. Степь за рекой, одетой в узкую полосу кустарника и колючей акации, смешанного леса и травяной поросли, из насыщенно-зеленой превратилась в ярко - салатную, поменяла на солнце окрас. В этом месте, обмелевший после схода половодья Псел, неспешно несущий свои воды к седому Днепру, образовывал затон, а берега по обеим сторонам реки, покато спускались к воде песчаными пляжами. Десятки лет это место использовалось печенегами для перехода через границу Руси, а в обратную сторону, через брод гнали караваны с награбленным хабаром и связки плененных русов в рабство. Такая деятельность, беспокойных соседей, для этих мест, прекратилась лет восемь назад, после того, как пограничные кривичи ощутимо уменьшили поголовье степняков граничивших с ними племен. На пути через брод, в сотне метров от берега, выросла крепостица из толстых бревен с башнями по углам, с укрытыми под крышу галереями второго этажа, на стенах с бойницами, со сменяющимся раз в два месяца гарнизоном, числом в сотню воинов. С тех пор для жителей степи халява закончилась. Печенеги по старой памяти, еще два лета подряд, малыми ватагами пытались перейти брод и погулять по пограничью, но были биты и завязали с этим опасным занятием на этом участке границы.
Монзырев, инспектируя заставу, окинув хозяйским глазом внутренние постройки крепости, отметил ряд недостатков, в частности то, что на территории сторожи нет автономного источника воды - колодца. Сто метров до реки решали эту проблему, а ставшие редкими вылазки
Пограничный наряд нес службу вдоль русского берега реки, наблюдая с высоких круч за водной гладью и пологими берегами соседей. Конные разъезды и зимой, и летом, в любую погоду, на десятки верст вправо - влево от крепости тропили натоптанную дорогу, а будучи в отдыхающих сменах занимались повседневными делами и боевой учебой. Бойцам, сотники расслабляться не давали, гоняли их, по установленному Монзыревым, распорядку жизни на объекте. Отлучиться из состава дежурной сотни по надобности, на свадьбу, похороны или к болящим родителям, можно было только с дозволения сотника, да и то, лишь по прибытию с такой вестью гонца из Гордеева городка. За мелкие нарушения при проживании на заставе, молодых, не имеющих опыта, призванных из деревень воев, вне очереди загружали трудотерапией в кузнице, конюшне или ставили наводить порядок в местах общего пользования.
Олесь привел свою сотню на заставу. Рассказал Мстиславу о событиях в городке и Диком поле, передал наказ боярина оставаться со своей сотней вместе с ним на кордоне. Расстроенный разлукой с молодой женой и сыном, Мстислав распорядился прекратить сборы для отъезда в погост, продолжить несение службы вместе с бойцами прибывшей сотни друга.
Уже на следующее утро, Олесь с десятком своих бойцов выехал на осмотр приграничной территории, одноконь двинувшись на запад вдоль берега реки. Предстояло неспешно пройти десяток верст, переночевать в деревушке Вепрево, следующим днем вернуться назад. По случаю перепада тепла и прохлады в низинах, над речкой встала пелена тумана. Безветренная погода на утренней зорьке создала звенящую тишину на пути следования, нарушаемую только глухим стуком копыт по шуршащему песку. Постепенно просыпались пичуги, подавали голоса из ветвей придорожного кустарника.
– Ха-ха-ха!
– заливисто раздался звонкий девичий смех из ивовой поросли совсем недалече от тропы. Вои услышали плеск в реке, словно кто-то сверзься с ивы в омут под деревом, над которым склонилась его крона, косо выросшая из боковины кручи у тропы.
– Русалка балует, поселилась неподалеку, - пояснил Барсук, десятник Мстиславовой сотни, сопровождающий Олеся, как было и положено, при первом проходе по маршруту патрулирования.
– Уж месяц, как на этом месте, наших встречает и провожает.
– Может мавка?
– Не-е, точно речная берегиня.
– Ну-ну.
Зоркий глаз сотника заприметил на чужом берегу пятерых всадников на низкорослых, мохнатых лошаденках. Необычность картинки была в том, что степняки предстали полностью одетыми в кожу, а их волосы имели цвет соломы. На желтоватой коже лиц, выделялись раскосые, узкие глаза. Создали же боги таких уродов! Таких людей в степи Олесь раньше не встречал. Давно рассеявшийся под солнечными лучами туман исчез, это позволило рассмотреть чужих более детально, хоть и издали. Вооружение - копья, луки, круглые щиты. У некоторых заметил татуировки на предплечьях, только что именно выколото на коже, не разглядел. Всадники на чужом берегу, тоже с интересом рассматривали пограничников.