Кривич
Шрифт:
"Нахрапом решил взять" - рассудил Славка.
Кошевой между тем спокойно вел рассказ:
– Он, видно хотел силой и своим немалым весом задавить противника. Да вот беда, споткнулся, считай на ровном месте наш торопыга, да так хорошо приложился о землю головой, что сам уже не встал. Умер!
– Как так?
– подал голос Карамыш.
– Быть может, духам степи надоело смотреть на лентяя каждый день, может еще по какой причине. Дед не говорил об этом.
Усмешка, в отблесках пламени костра, пробежала
– Все решили, помер Балакур. Отвезли его тело подальше от празднества, чтоб не мешал веселиться, торопиться покойнику уж и некуда больше. А через пару дней, он вдруг ожил. Оголодал, на еду набросился, будто месяц не ел. Ох, и напугались же женщины аила. Ну, а старейшины, его тут же в оборот взяли. Рассказывай мол, как, да, что было? Тот и поведал. Ха-ха!
Старейшина рассмеялся молодым смехом, разнесшимся в ночи по поляне.
– После того, как Балакур умер, он явился на суд, представ пред грозными очами великого Тэнгри, а вместе с ним и еще двое почивших.
"Ну?
– спрашивает у них, бог степей, неба и подземного мира.
– Что скажете?".
Балакур всегда отличался невыдержанным характером. Первым и взял слово.
"Всемилостивый Тэнгри, в земном мире я был уважаемым человеком, сильным и смелым воином. На праздниках в твою честь выходил я бороться в круг и побеждая соперников, приносил радость своим соплеменникам. Пошли же меня в небесную обитель".
"Врешь, всю жизнь свою ты ленился и только жрать был горазд. Воин из тебя получился никудышный, да и как борец, ты из себя ничего не представлял, всю жизнь надеялся, что поединщиков силой да жиром задавишь. Только из уважения к твоим отцу и деду, тебя и терпели. Пойдешь в преисподнюю, к демонам подземелья".
Вторым пришедшим на суд оказался знахарь из соседнего племени.
"Господин наш, вседержатель вселенной, - заявил тот.
– Всю жизнь я делал добро людям своего племени. Я целил их от болезней. Не было в кочевьях знахаря искуснее меня..."
"Лжешь!
– рассердился Тэнгри.
– Ты не умел правильно распознать ни одной болезни, совал в свои снадобья даже конский навоз. Сколько больных заморил! Даром только брал с соплеменников подношения. Под землю его! Ну, а ты кто у нас?"
Тэнгри сверкнул злыми глазами в сторону третьего умершего человека.
"Всеблагий, я, в бытность человеком, был шаманом. Тебе поклонялся, молился и приносил требы. Духи воды, земли и неба, подвластные тебе, внимая мне, дарили свою милость племенам кипчаков. Мои заслуги высоки".
"Вот ты как раз самый худший из всех плутов и обманщиков!
– в гневе закричал Тэнгри.
– Всю жизнь ты обманывал людей. Учил их всяким глупостям: прикладываться к амулетам, читать выдуманные тобой заклинания. А требы, приносимые ими духам стихий, жрал сам. Этого тоже в подземелья!"
Демоны схватили
"Конец нам пришел!" - возопили борец со знахарем.
"Спокойно, - зашептал шаман.
– Есть у меня против огня хорошее средство".
Забормотал себе под нос заклинание.
Влезли все трое в котел, а вода в нем уже и остыла. Повеселели. Балакур из котла нахально кричит рогатым истопникам:
"Эй ты, рыло, подкинь еще дровишек, с такой работой как у вас, того и гляди простудимся".
Демоны, знай, дрова под котел таскают, кострище горит выше краев котла, рядом стоять невозможно от жара, а трое наказуемых лежат в воде, отмокают, нежатся.
Услыхав о лихости своего давно жившего соплеменника, кочевники дружно рассмеялись. Над ночной поляной смех разнесся чужеродным звуком. Из ближайших кустов послышался легкий шум. Кипчаки озираясь, притихли.
– Что там, Кубатай?
– спросил караульного старейшина.
– Живность лесную, своим смехом спугнули.
– Ага. Так вот, сожгли демоны все топливо в преисподней, а вода так и не закипела. Тогда вытащили всех троих из котла, потащили на другую пытку, по дороге сорвали с них всю одежду. Толкнули к подножью горы. А гора вся острыми саблями утыкана. Красным огнем сверкают клинки почти до самой вершины.
"Бегите вверх!" - приказал главный подземный демон.
Делать нечего, подошли к рядам клинков. Куда деваться.
"Пропали!" - выдохнул шаман.
"Ничего. Сейчас попробуем пролезть. Как говорил, в отношении меня хан нашей орды: сила есть, ума не надо".
Посадил Балакур на одно свое плечо знахаря, на другое шамана. Собрался, да и стал между рядами сабель, как горный козел, перескакивать. Сил много, дури хоть отбавляй. Так на вершину горы и взгромоздился. Отдышался. Хорошо! Сидят все трое на горе, любуются окрестностями. Снизу демоны беснуются, но на гору лезть опасаются, от безысходности зубами скрипят.
Доложили о таких делах богу Тэнгри, тот мигом явился.
"Ну, погодите, мерзавцы. Смеяться они надо мной вздумали".
Стал он расти в размерах, от человеческого роста и следа не осталось. Божество, оно божество и есть. Склонился над вершиной, глазами тройку неслухов сверлит.
"Проглочу вас скотов!"
Ухватил жреца, да в пасть свою бросил. Не успел зубы сжать, как хитрован проскользнул в живот. Остальные, видя такое дело, сами на язык попрыгали, да вниз на задницах съехали. Сидят в животе, пригорюнились. Темно.
"Спокойствие, только спокойствие, - послышался голос знахаря.
– Мы сюда, хоть и голышом попали, да все ж я тут коробочку с малой толикой лекарств, от жадности, себе в зад впихнул. Сейчас попытаюсь отковырять".