Кризис доверия
Шрифт:
— Между прочим, безумие иной раз такие возможности человеческих тел открывает…
— Лучше подождем заключения экспертов, — перебил его Вадим. Не требовалось быть фангом, чтобы понять, насколько ему не хотелось ловить сумасшедшего убийцу.
— Согласен. Я долго буду держать этакую тяжесть на вытянутой руке? Понимаю: незапланированная тренировка. Но начинает надоедать.
Вадим аккуратно взял мачете и попросил:
— Не злись, я для очистки совести, не больше.
— Верю. Но верни поскорее: я без него точно голый.
Вадим кивнул и продолжил
— Если не стайры, не фанги, не сумасшедшие герои фэнтези, то кто? Нацист-ролевик, случайно заглянувший на огонек?
— Фехтовальщик-одиночка по совместительству? — в тон ему поинтересовался Кир. — Нацикам ножом по органам любое сотрудничество между людьми и фангами, но героев среди них нет. Эти твари напали бы стаей, заодно скрепили бы свои ряды общей кровью. У них же убийство — лучшая гарантия невыдачи подельников.
— Кто же тогда? — повторил Вадим. — Или мы проморгали еще одно слияние?!
— Надеюсь, нет.
— Вадим, подойди! — голос донесся из кухни в другом конце коридора.
— Пошли, — пробормотал Вадим, словно Кир собрался его покинуть и оставить один на один с очередной каверзой больного на голову ублюдка. — Ну? Что еще?
На самом краю кухонного стола, накрытого синей клеенкой в зеленую клетку с кричаще-алого цвета розами, лежала купюра старых, уже давно вышедших из обихода денег — сто долларов. И как-то не слишком верилось, будто оставили их здесь случайно.
— У нумизматов поинтересоваться?
— И что это даст? — Кир покачал головой.
— Ты, чего скажешь? У стайров или кровопийц баксы чего-нибудь означают? Ну… месть там или должок? Или намек на войну до победного конца?
— Мне ни о чем таком неизвестно.
— Тогда — на экспертизу, — заключил Вадим. — Мало ли… хотя ничего не даст ведь.
«Если это не визитная карточка маньяка, — подумал Кир. — С чем могут ассоциироваться баксы? Бывшая свободно конвертируемая валюта одной из агрессивнейших стран Земли, зиждившаяся на разграблении всего остального мира и геноциде коренного народа. Валюта, значимость которой была искусственно завышена, а потому обесценилась в один момент, да и сами Штаты сдулись стоило появиться фангам. Ну и что же это, если не намек? Люди и фанги объединились — а вот и не выйдет у вас ничего путного. Впрочем, слишком притянуто за уши».
— Баксы же нынче ходят… в Африке, — припомнил Вадим.
— Надеешься, нелегал притопал к нам пешком оттуда? — рассмеялся Кир. — Не ходите, дети, в Африку гулять? Посмотрел бы я на это.
— На фарш в комнате погляди лучше! — сорвался Вадим.
Кир смеяться перестал. Эти проклятые сто долларов стали и для него, и для Вадима пресловутой последней каплей, переполнившей чашу способности мыслить здраво.
— Идем. Больше здесь ничего интересного не увидим.
Кир не ответил. Он подумал о том, что существу, устроившему подобную бойню, наверное, не так уж и сложно преодолеть даже очень большое расстояние. Если у него есть цель.
Вадим тронул его за локоть, привлекая внимание. Кир развернулся и быстро вышел и из кухни,
Эксперты занимались своими делами. Часть бойцов Вадима околачивалась тут же, но несколько уже пошли по квартирам домов поблизости: опрашивать возможных свидетелей. Вполне вероятно, кто-то что-то действительно слышал-видел и расскажет. Люди сплотились после слияния, и полиции снова начали если не верить, то хотя бы перестали воспринимать бандитами-бизнесменами в погонах, к которым обратиться за помощью или оказать содействие — себе дороже.
…Кира больше ничего здесь не держало, как и Вадима, но разъезжаться не спешили. Стояли, мрачно глядели на перекрытую в двух местах улицу. Зевак собралось немного: у большинства нашлись дела поважнее, чем получение порции адреналина путем созерцания черных мешков. Кир полагал, что это хорошо: значит, общество стало более взрослым, если не сказать, поумнело.
— Ты… как? — Вадим гипнотизировал асфальт и теребил карман, в котором еще неделю тому носил пачку сигарет. Бросил. И пока держался. То, что после произошедшего не стрелял дозу отравы у окружающих, Кир полагал благом.
— Я? — он прислушался к себе и не без удивления обнаружил, что спокоен. По крайней мере, не стремится орать, кидаться на стены, рвать на себе волосы, либо обещать во всеуслышание скорую месть невесть кому. Напиться не хотелось тоже. — Да, ничего так.
— Ты бы попрощался.
Кир не сразу понял, о чем он вообще.
Вадим пояснил:
— Надо отпускать сразу, иначе потом сам же съешь себя поедом.
— Кого? Зачем?
— Димана.
Вот теперь до Кира дошло. И, пусть всякий имеет право на собственную философию, ему стало противно.
— Прощаются с живыми, Вадик. Трупам подобного не нужно, а мне тем более, — неловко было озвучивать истину, которую Кир полагал прописной, но и промолчать правильным не было.
— Это тебя на войне научили?
— Во время конфликта. Не путай, — попросил он.
Вадим вздохнул, глянул исподлобья.
— Кирилл, ты верующий?
— Смотря во что.
— Ну… как бы страна у нас православная. Я тебе Библию принесу…
— Боже тебя упаси, Вадик! Оставь себе.
Вадим снова вздохнул, но настаивать не стал. Кир, в свою очередь, решил не развивать тему. Вера — индивидуальное дело каждого. Кому-то для веры во что-то или в кого-то нужны единомышленники, необходимо собраться стаей и исполнять ритуалы. Ну и удачи им, пока не замышляют противозаконного и не лезут именно к нему, Киру, со своим «благом во Христе».
— Ребят, нашедших тело, ты, конечно, отпустил?
— После соблюдения всех формальностей, — кивнул Вадим. — А я пойду и поставлю свечку Диману. Да и стайру этому, человек все-таки.
— И фангам не забудь, — не удержался от подначки Кир, которой, впрочем, Вадим не заметил.
— Пожалуй. Стайры, пусть и нелюди, но иногда человечнее многих.
— Неужели?.. И многих душевных стайров ты знаешь?
— Не шипи ты гадюкой, не идет, — поморщился Вадим. — Никого не знаю, так… рассказывают.