Кризис современной цивилизации
Шрифт:
По мнению С. Г. Кара-Мурзы, эти революции отражают новую культурную ситуацию, ситуацию бесконечного спектакля, возникшую в обществе постмодерна: "Возникли новые технологические средства, позволяющие охватить интенсивной пропагандой миллионы людей одновременно. Возникли и организации, способные ставить невероятные ранее по масштабам политические спектакли - и в виде массовых действ и зрелищ, и в виде кровавых провокаций. Появились странные виды искусства, сильно действующие на психику (например, перформанс, превращение куска обыденной реальности в спектакль)" [63, с. 59]. В результате появилась возможность заменить назревающие прогрессивные классовые революции регрессивными этническими, заставляющими вспомнить недоброй памяти 1933 год. Как пишет С. Г. Кара-Мурза: "Отвергая ясные и устойчивые структуры общества и общественных противоречий, постмодерн заменяет класс этносом, что и позволяет ставить насыщенные эмоциями политические спектакли, из которых исключается сама проблема истины" [63, с. 73]. Но и этого мало. Разрушение в рамках политических спектаклей культуры рационального диалога приводит к тому,
Зачем подобные революции правящей мировой финансовой элите? Как пишут современные отечественные авторы Г. Филимонов, Н. Данюк и М. Юраков: "Один из основных мотивов глобальных игроков - обеспечение устойчивости американской финансовой системы. Первая и Вторая мировые войны сделали доллар мировой валютой, и для удержания этого положения мир сегодня подталкивают к новой войне" [120, с. 8]. Но глобальная ядерная война нежелательна. И здесь "цветные революции" стали просто находкой: ""Цветные революции" позволяют их инициатору избежать негативных издержек горячей фазы боевых действий и без фактического объявления войны, следуя лучшим традициям англосаксонской геополитики, оставаться над схваткой, при этом контролируя и направляя события в нужное русло" [120, с. 10]. В подобных революциях, как показывает опыт украинского Евромайдана, активное участие принимают не только финансовые и политические структуры стран ядра, но и местные олигархи, хранящие значительные средства на Западе и зависящие от международных финансовых элит [120, с. 48-49]. У олигархии наших дней обычно нет отечества.
Впрочем, среди философов на Западе можно встретить и защитников националистических протестов. Так, например, известный постмодернистский философ Мишель Фуко писал: "Революционные движения оказываются успешными и вызывают всю полноту исторических последствий лишь в той мере, в какой они сопряжены с националистическими движениями: этот закон превращает национализм в условие исторической динамики масс в ХХ веке; он верен для терроризма, как и для всякой другой формы действия" [127, с. 44]. Примерами таких удачных диссидентских движений М. Фуко считал антисоветские националистические движения в Польше и Чехословакии. Однако, когда сегодня в той же Польше, сильно пострадавшей от нацистской оккупации, видишь выходящую за всякие пределы антироссийскую, антисоветскую и антикоммунистическую истерию и стотысячные факельные марши националистов, поневоле задаешься вопросом: так ли далеко эти движения ушли от нацизма и фашизма?
Но самого М. Фуко фашизм не пугает: "Старые схемы борьбы, которые, начиная с ХIХ в., позволяли бороться с национализмом и его последствиями, бороться с империализмом, представляющим собой другой аспект и другую форму национализма; бороться с фашизмом - эти старые схемы не годятся" [127, с. 49]. Своим главным врагом М. Фуко считал государственное принуждение, даже если оно действует в интересах безопасности граждан [127, с. 50]. При этом французский философ совершенно справедливо отмечал, что буржуазная тюремная система не только не искореняет преступность, но подпитывает ее: "Тюрьма провоцирует, производит, изготовляет правонарушителей, профессиональных правонарушителей, а власть хочет, чтобы такие правонарушители существовали, поскольку они полезны: они не бунтуют" [127, с. 71]. Страх перед преступным миром, раздуваемый СМИ, сплачивает общество и заставляет принять систему полицейского надзора [127, с. 71]. Можно согласиться, что современные системы наказания и предотвращения правонарушений очень несовершенны, что таковыми их делают сознательно, однако полное отрицание государственного принуждения при одновременном превознесении национализма превращало самого М. Фуко в полунациста-полуанархиста.
Здесь мы подходим к одной очень важной проблеме марксизма - к проблеме государства. Как известно, Маркс считал государство в первую очередь орудием угнетения одних классов другими. Но он, как истинный продолжатель дела Гегеля (а плох тот ученик, кто не превзойдет своего учителя), естественно, не отрицал, что государство - это и защитник интересов самой бюрократии (с которой Гегель предлагал вести постоянную борьбу гражданскому обществу), и одновременно некий механизм для решения общезначимых проблем. Как пишет современный марксист Т. Иглтон: "Когда в школе учат детей, как завязывать шнурки ботинок, или телевизионные студии передают прогноз погоды, то в этом едва ли можно усмотреть какой-то специально "надстроечный" смысл. Такие действия не укрепляют производственные отношения. Государство может направлять свои специальные силы избивать мирных демонстрантов, но полиция также разыскивает пропавших детей" [48, с. 197]. По мнению самого Т. Иглтона: "То, что, как надеялся Маркс, должно исчезнуть в коммунистическом обществе, не является государством в смысле централизованной администрации. Нечто подобное будет необходимо в любом сложном современном хозяйстве. По сути, именно это имел в виду Маркс, когда в третьем томе "Капитала" писал об "общих делах, вытекающих из природы всякого общества". Государство как административное образование будет продолжать существовать. А вот с чем Маркс надеялся попрощаться, так это с государством
И действительно, глупо отрицать необходимость государства в обществе высоконаучной плановой экономики. Весь вопрос в балансе между контролем и свободой и в том, в чьих интересах существует этот баланс. Даже при капитализме государственное насилие не всегда является абсолютным злом. Как пишет Т. Иглтон: "Полицейские, силой останавливающие расистских выродков, которые иначе забили бы до смерти ребенка-азиата, действуют не как агенты капитализма" [48, с. 249]. Капиталистическое государство является плохим не потому, что у него есть аппарат насилия, а потому, что этот аппарат и другие его органы используются для поддержания капиталистического отчуждения труда, ведущего к деградации личности и общества. Кстати, что касается результатов антикоммунистического "национально-освободительного" движения в Чехословакии, в августе 2017 г. в Чехии прошел крупнейший в Европе гей-парад, перед началом которого всем желающим показывали фильм о событиях Пражской весны 1968 года. Таковы плоды "свободы". Еще одним результатом можно считать то, что гражданин Чехии получил право вырастить для себя лично три куста конопли и (почти по Чехову!) курить не покупную, а свою марихуану.
Что же случилось с современным западным обществом, что даже нацизм (на Украине или в той же Польше) его не пугает? Современная система капитализма построена на все более растущем неравенстве и коррупции. Для международного финансового капитала различные катаклизмы, в т. ч. связанные с "цветными революциями" и бесчинствами националистов, оказываются как нельзя кстати. Как пишут М. Хардт и А. Негри: "Ослабление национального правового регулирования, преобладание неписаных правил над кодифицированными нормами и слабость форм управления открывают сезон для охотников за прибылью. Коррупция воцаряется везде, где имеет место переход от одного режима к другому, там, где прежние правила более не действуют, а новые еще не закрепились" [129, с. 221]. Частично управляемый хаос становится дополнением к массовому национализму и всеобщему стремлению к мещанскому благополучию.
А мир в результате становится все более нестабильным. Уже к началу ХХ века капиталистическая миросистема достигла пределов своего географического роста (Тибет и Эфиопия в данном случае не в счет в связи с крайней бедностью своего населения). Исчезла возможность резкого повышения нормы прибыли за счет колонизации новых рынков. Конечно, сохранилась возможность такого повышения за счет технических (точнее, техно-социальных) революций. Но дело это хлопотное, во всех отношениях затратное и часто непредсказуемое. Не проще ли привычный путь - война? Разрушить государственность более слабого соседа и усилить эксплуатацию его природных и людских ресурсов! В результате - две мировые войны и гибридная война против СССР и стран социализма, ныне тихо перерастающая в "теплую" (а иногда и горячую) войну против слишком самостоятельных стран полупериферии (Ливия, Сирия, Венесуэла, а далее... Россия?). Все более усиливается противоречие между диктуемой развитием средств производства необходимостью стабильности (попадание даже обычной неядерной ракеты в атомную станцию или большой химический завод может привести к огромной гуманитарной катастрофе, экономический крах в одной стране может вызвать цепную реакцию по всему миру) и политическим курсом олигархии на дестабилизацию. Цели могут быть разными: списать слишком большие государственные долги, нажиться на военных поставках, получать без лишних посредников и дешевле ценные природные ресурсы, напрямую использовать туземный рынок дешевого труда, под флагом национализма "закрутить гайки" в собственной стране или использовать этот флаг у соседа для дестабилизации и ослабления потенциального конкурента. Результат для обычного трудящегося, увы, всегда один - рост отчуждения и ухудшение социальной среды. Даже защитники капитализма и убежденные противники К. Маркса признают нарастание хаоса. Так, убежденный неокейнсианец и одновременно российский националист С. А. Егишянц пишет: "Весь мир охвачен эпидемией глобальной дезинтеграции, когда любые скрепы между людьми рушатся на глазах. Средний класс - эта гордость и опора общества социального партнерства - скукоживается с каждым годом, причем подавляющее большинство выбывающих из него опускается вниз по социальной лестнице" [35, с. 188].
При этом следует учитывать два новых фактора, связанных с развитием технологий. С одной стороны, как отмечает А. А. Вассерман, развитие компьютерных технологий уже в ближайшем будущем (т. е. к 2020-м гг.) позволит подойти к возможности ежедневной корректировки плана и создаст условия для формирования бездефицитной плановой экономики [23, с. 10]. С другой стороны, создание международной финансовой интернет-системы позволяет быстро переводить капиталы из одной страны в другую, что наносит серьезный удар по национальным профсоюзам, а массовая автоматизация производства вообще грозит оставить без стабильного заработка огромное большинство населения Земли, провоцируя нестабильность на рынке труда. Немалую роль здесь играет и резкое усиление влияния на массовое сознание СМИ, и политика "культурной контрреволюции" (термин Г. Маркузе), проводимая современным государством.
В современном мире существует огромное количество проблем, требующих громадных трудовых усилий. Это и надвигающаяся экологическая катастрофа, и истощение ресурсов, требующее более рационального и планомерного их использования, и ужасающая нищета значительной части китайского, индокитайского, индийского, африканского и др. населения, и низкая производительность труда в традиционном сельском хозяйстве большинства из этих регионов, сочетающаяся с серьезным аграрным перенаселением. Но решение большинства этих проблем не может принести транснациональным компаниям сверхприбылей. И проблемы не решаются.