Кризис современной цивилизации

Козлов Валерий

На наш взгляд, учитывая многообразие мира, следует ожидать, что будут реализовываться все перечисленные выше варианты социального развития (не исключая, увы, и возможности масштабной ядерной войны). Более того, большинство из перечисленных вариантов уже реализуется. Большая часть африканских стан, многие страны Латинской Америки и Юго-Восточной Азии, ряд регионов Восточной Европы, значительные регионы в России, Индии, Китае уже превратились в "мировых безработных". Тысячи людей, рискуя жизнью, бегут их Африки в Европу. В том же Египте массовая безработица и ужасающая нищета большинства населения соседствуют с мощным туристическим кластером на побережье Красного моря, что порождает повсеместное бытовое мошенничество с целью получения денег от иностранцев. Сходную ситуацию можно наблюдать, например, в Гоа. На Ближнем Востоке полыхают кровопролитные войны. Одновременно европейские (и не только) бизнесмены активно используют ближневосточную нестабильность для демпинга на мировом рынке нефти за счет нелегальных ее закупок. Повсеместно растет шовинизм больших наций и национализм малых. В этих условиях антикапиталистические силы должны бороться как против

международной неолиберальной олигархии, так и против олигархии национальной, особенно против ее фашиствующих элементов. Бороться за политическую власть, за контроль над средствами производства, за мировоззрение, за равенство шансов, а, в конечном счете - за право каждого на творческую самореализацию в труде. Люди по сущностной природе своей равны в праве на счастье. У человечества должна быть мечта.

Именно различия в развитии различных частей миросистемы в условиях общей борьбы за справедливость и равенство могут привести (или стать стимулом) к изменению всей системы. Но, чтобы развал изжившей себя миросистемы не превратился в падение во всеобщее варварство (как это было, например, при развале Западной Римской империи), необходимы, прежде всего, четкое понимание ситуации кризиса и его причин у значительной части населения, способность максимально использовать наличную социальную и техническую базу для построения общества нового типа. А это, в свою очередь, требует не только постоянной организованной борьбы левых сил против агрессивного национализма и фашизма в любых их проявлениях, но и высокого уровня понимания социальных проблем, широкой образованности, диалектичности мышления, стремления к творчеству как массовых явлений. Но правящая элита как раз не заинтересована в массовом распространении этих качеств. Отсюда и происходят различные "элитарные" ( на практике - холуйские) концепции, что, якобы, историю творит пассионарное меньшинство, способность к творчеству существует лишь у 5% населения, подавляющее большинство трудящихся всегда было и будет заинтересовано исключительно в зарплате, а не в самореализации, политика - удел профессионалов, где не место человеку с улицы, и т. п. Отсюда и характерная (особенно для современной России) политика постоянного усиления специализации образования и науки, их дробления на мало связанные друг с другом блоки, увеличения "патриотического" прессинга в образовании и СМИ, замалчивания базовых социальных противоречий и раздувания второстепенных. В условиях повсеместного господства финансовой олигархии ни местный "патриотический" капитализм, ни международный неолиберальный не заинтересованы в ослаблении отчуждения труда. И наиболее действенный метод преодоления всех этих негативных для общества тенденций - классовая борьба.

Глава 3. Отчуждение труда, образование, наука, интеллигенция и мираж "постиндустриального общества"

В наше время, думается, ни для кого из работающих в системе образования не является секретом резкое падение интереса учащихся и студентов к получению качественной теоретической подготовки, особенно по предметам, не считающимся профильными. Обилие реформ в данной сфере, на наш взгляд, может служить косвенным подтверждением их неэффективности. В чем причина кризиса доверия к базовому теоретическому образованию? На наш взгляд, здесь произошло переплетение тенденций, характерных как для стран ядра капиталистической миросистемы, так и для ее периферии и полупериферии, что породило в сфере образования новые формы отчуждения, связанные напрямую с современным капиталистическим отчуждением труда.

Сегодня отнесение России к полупериферии капиталистической миро-системы уже можно считать общим местом. По мнению И. Валлерстайна, полупериферия всегда имеет свои внутренние передовые и отсталые зоны, различие между которыми резко возрастает в период модернизации, осуществляемой за счет заимствований технологий из стран ядра и усиления эксплуатации ресурсов глубинки. При этом в наиболее выгодном положении оказываются те города, регионы и социальные слои, которые обслуживают интересы элиты ядра мира-экономики [22, с. 30-42]. В этих условиях поставленная еще в XIX в. К. Марксом проблема отчуждения труда может приобретать в разных регионах и социальных группах различный вид, но само отчуждение работающих по найму сохраняется в любом случае. Важным фактором отчуждения, таким образом, становится само проживание человека в том или ином регионе миросистемы, обычно закрепляемое гражданством, а у нас - еще и регистрацией.

В данном контексте, думается, можно представить современные реформы в сфере образования как некий спектакль, сценарий которого отчасти заимствован из стран ядра миросистемы, отчасти доработан на месте с учетом потребностей и ментальностей наших элит в центре и в регионах (с упором на неолиберальные варианты реформирования в ядре миросистемы). Реальные потребности трудящихся в данном случае игнорируются, точнее, трудящимся навязывается система "легкого и приятного" обучения с весьма сомнительными (с точки зрения развития способностей) результатами. В обществе возникает множество "дипломированных специалистов" в самых различных областях, от менеджмента и юриспруденции до теологии, не работающих (и часто не способных работать) по специальности. Даже новые технологии (например, интернет) зачастую используются не для повышения качества образования, а для увеличения отчетности преподавателей (у которых порой не остается времени на преподавание и расширение собственного кругозора) и разрушения процесса формирования научного мышления учащихся (об этом подробнее скажем позднее).

При этом, что особенно печально, повсеместное разрушение воспитательной и гносеологической функций образования совпали с кризисом семьи. Как писал еще в 1973 г. К. Лоренц: "За исключением крестьянской и ремесленной среды, мальчик в наши дни почти

не видит отца за работой, и еще реже приходится ему помогать в этой работе, ощущая при этом впечатляющее превосходство взрослого мужчины. Далее, в современной малой семье отсутствует ранговая структура, при которой в первоначальных условиях "старик" мог внушать уважение" [78, с. 42]. По мнению австрийского этолога, разрушение естественной ранговой структуры в деле воспитания подрастающего поколения (чем в России власти в сфере образования активно занимаются последние 30 лет и особенно - последние 15) крайне опасно и для общества, и для самой молодежи: "Одно из величайших преступлений псевдодемократической доктрины состоит в том, что она изображает естественный ранговый порядок между двумя людьми как фрустрирующее препятствие для любых теплых чувств: без рангового порядка не может существовать даже самая естественная форма человеческой любви, соединяющая в нормальных условиях членов семьи; в результате воспитания по пресловутому принципу "non-frustration" тысячи детей были превращены в несчастных невротиков" [78, с. 42]. По его мнению: "...в группе без рангового порядка ребенок оказывается в крайне неестественном положении. Поскольку он не может подавить свое собственное, инстинктивно запрограммированное стремление к высокому рангу и, разумеется, тиранит не оказывающих сопротивления родителей, ему навязывается роль лидера группы, в которой ему очень плохо. Без поддержки сильного "начальника" он чувствует себя беззащитным перед внешним миром, всегда враждебным, потому что "не фрустрированных" детей нигде не любят" [78, с. 42].

Сам К. Лоренц, вспоминая свои юношеские годы, пишет: "Из моих учителей я любил почти исключительно самых строгих, где под строгостью понимается, конечно, не произвольная тирания, а лишь безусловное требование признания их рангового положения" [78, с. 421]. У взрослого, выступающего в качестве образца для подражания, как отмечает К. Лоренц, ребенок перенимает не только знания и навыки, но и нормы социального поведения, и общую культуру [78, с. 422-423]. И это крайне необходимо для становления идентичности самого молодого человека: "Если молодой человек потерял духовное наследие культуры, в котором он вырос, и если он не находит ей замены в духовной жизни другой культуры, то ему не дано отождествить себя ни с чем и ни с кем, и тогда он в самом деле ничто и никто - как это можно ясно прочесть сегодня в отчаянной пустоте многих юношеских лиц" [78, с. 425]. Согласно К. Лоренцу, именно равновесие и длительное сильное напряжение между традицией и новацией способствует творчеству [78, с. 440].

При этом, как отмечает этолог: "Когда юноши во время полового созревания начинают критически подходить ко всем традиционным ценностям родительской культуры и искать новых идеалов, это, безусловно, нормальное явление, предусмотренное филогенетическим программированием человеческого социального поведения" [78, с. 442]. Однако устойчивая позитивная идентичность формируется как раз на основе нахождения некой преемственности между старым и новым: "То, что влечет молодого человека вдаль, - это стремление к чему-то высокому и безымянному, совершенно отличному от повседневных происшествий семейной жизни. Нетрудно ответить на вопрос, в чем заключается подлинная цель такого аппетентного поведения, служащая сохранению культуры и вида: она состоит в отыскании культурной группы, традиционные социальные нормы которой отличны от норм родительского общества, но при этом все же достаточно похожи на них, чтобы возможно было отождествление с ними" [78, с. 443]. Кстати, именно поиск нового может превратить молодежь в революционную силу, борющуюся за более справедливый мир: "Для выбора этой новой традиции важно, чтобы она содержала идеалы, за которые можно бороться. По этой причине как раз эмоционально полноценные юноши столь часто примыкают к некоторому меньшинству, которое очевидным образом подвергается несправедливому обращению и за которое стоит бороться" [78, с. 443].

Но, как уже неоднократно говорилось, юношеский энтузиазм легко может перерасти в деструктивную агрессию, направленную против культуры вообще, в узколобый национализм или, наоборот, в отрицание любого культурного своеобразия в пользу обезличенной масскультуры (впрочем, как показывает опыт той же Украины, возможны и гибриды). В условиях массовой идеологической индоктринации такие тенденции могут быть опасны. Сам К. Лоренц считает неплохим лекарством от деструктивной агрессии широкое общекультурное образование: "Если человеку знакомо много ценностей и, воодушевляясь ими, он чувствует себя единым со всеми людьми, которых так же, как и его, воодушевляет музыка, поэзия, красота природы, наука и многое другое, то он может реагировать незаторможенной боевой реакцией только на тех, кто не принимает участия ни в одной из этих групп. Следовательно, нужно увеличивать число таких идентификаций, а для этого есть только один путь - улучшение общего образования молодежи" [78, с. 238]. Другим действенным лекарством против разрушительных идей, официально навязываемых индоктринаций, согласно К. Лоренцу, является смех: "Мало есть в этом мире такого, что может считаться заслуживающим уничтожения злом столь же безусловно, как фикция какого-нибудь "дела", искусственно созданного, чтобы вызывать поклонение и воодушевление, и мало такого, что становится настолько же уморительным и смешным при внезапном разоблачении" [78, с. 241].

Наконец, важнейшим элементом культурного развития человечества, по мнению К. Лоренца, являлось и является его культурное разнообразие: "Именно разнообразие культур имело решающее значение для высшего развития человечества. Оно привело к тому, что различные культуры вступали в соревнование друг с другом в различных областях и с различными средствами. Они ели разную пищу, пользовались разными орудиями и сражались разным оружием. Эта форма соревнования культур, преобладавшая в прежние времена, была одним из важнейших факторов, вырабатывавших у людей интеллект, подвижность ума, изобретательность и т. п." [78, с. 415]. Донести до молодого человека позитивный смысл культурного многообразия - одна из важнейших задач образования.