Кризис средневековой Руси 1200-1304
Шрифт:
События, происходившие в течение трех лет после смерти Ярослава, описываются и трактуются в различных источниках очень противоречиво 37. Произошло следующее: Святослав Всеволодович, как и ожидалось, наследовал великокняжеский престол (1247), когда известие о смерти Ярослава достигло Суздальской земли. О его кратком правлении мы знаем только, что он «сыновци (племянники) свои посади по городом, якож бе им отець урядил Ярослав» — другими словами, он просто выполнил волю Ярослава в распределении вотчин между его сыновьями. На следующий год после получения великокняжеского престола Святослав был изгнан, но не своим младшим братом Иваном (судьба которого после того, как он в 1245 году отправился в Золотую Орду, неизвестна) и не старшим сыном Ярослава Александром, а вторым по старшинству его сыном Андреем. Ни в одном из источников не сообщаются причины этого первого нарушения порядка горизонтального наследования старейшинства, первого с тех пор, как в 1216 году Константин Всеволодович занял великокняжеский престол во Владимире. Наиболее вероятно, что это был насильственный захват власти, военный переворот, хотя неизвестно, где Андрей собрал войско и какую вотчину он получил от своего отца. Фактически ничего неизвестно о ранних годах жизни Андрея, кроме
Андрей вряд ли мог рассчитывать на то, что его старший брат Александр легко смирится с захватом престола младшим братом и что Святослав будет тихо оставаться в тени. Ни Александр, ни Святослав не имели достаточно сил, чтобы справиться с Андреем без поддержки татар, но и Андрей не мог удерживать престол, не подтвердив своего права на него. В результате все трое независимо друг от друга предприняли путешествие в Сарай. Первым поехал Андрей, вскоре за ним — Александр. Батый переправил обоих братьев в столицу Каракорум в Монголии. Что дальше произошло, сказать трудно. Очевидно, там шли горячие споры, в результате которых регентша, вдова Гуюка, решила дать Андрею право на великокняжеский престол во Владимире, а Александр получил «Кыев и всю Русьскую землю (т. е. всю Южную Русь)». Мы можем только догадываться о причинах, по которым был поддержан младший сын Ярослава. Гипотеза В. Т. Пашуто не лучше и не хуже других: по его мнению, регентша Огуль-Гамиш была настроена враждебно по отношению к Батыю и, поскольку считала, что Александр имел слишком тесные связи с Золотой Ордой, поддержала Андрея38. Что касается Святослава, то о нем больше почти ничего не слышно. Осенью 1250 года, через три года после изгнания, он отправился попытать свое счастье в Сарай. После этого о нем сообщается только, что он умер в феврале 1253 года 39.
Зимой 1249 года Андрей и Александр вернулись на Русь. Несмотря на свое назначение на киевский престол, Александр поехал с Андреем во Владимир, а на следующий год отправился в Новгород. Нам ничего практически неизвестно о пятилетнем правлении Андрея в качестве великого князя. В источниках нет никаких указаний на стычки Андрея с кем-либо из братьев, и если ему действительно приходилось бороться за сохранение престола (а усомниться в этом трудно), то его личные или более поздние летописцы позаботились о том, чтобы в записи не просочилось и следа этих раздоров. О его личной жизни мы знаем только, что зимой 1250/51 года митрополит Кирилл обвенчал Андрея с дочерью волынско-галицкого князя Даниила.
Хотя источники хранят молчание, выводящее из себя историков, очевидно, что в последние три года правления Андрея назревала беда. Кризис разразился в 1252 году. События этого года таковы: Александр отправился в Орду, оттуда была послана двойная экспедиция татар, одна — под руководством Неврюя против Андрея, другая — под руководством Куремши против Даниила Галицкого 4 |. Последний без труда отразил нападение татар, а Андрей и его брат Ярослав были разгромлены в сражении при Северном Переславле (май или июль 1252 года). Андрей, не найдя убежища в Новгороде, бежал в Швецию, а Александр вернулся во Владимир со «старейшинством над всеми своими братьями», чтобы сесть на великокняжеский престол. Таковы факты, которые можно восстановить по многочисленным источникам, большая часть которых содержит фрагменты, сохранившиеся от различных великокняжеских летописей, т. е. личных летописей Андрея, Святослава, Александра и Ярослава Ярославича. Что касается фактов, то их более чем достаточно, а вот мотивы, которыми руководствовались два основных противника, Андрей и Александр, можно понять только с помощью дедукции.
Большинство источников, подвергшихся исправлениям, подчас неуклюжим, в более позднее время с целью оправдать деятельность Александра изображают Андрея несчастной жертвой обстоятельств. Разгромленный татарами у Переславля, он, как показано в летописях, не имел иного выхода, кроме как бежать из страны. Рассказ в Лаврентьевской летописи — занятная и беспорядочная смесь летописи Александра и незначительных фрагментов летописи Андрея — повествует, что еще до появления татар Андрей держал совет со своими советниками и решил лучше «бегати, нежели цесарям (ханам) служити». Покритиковав Андрея за слабость его правления, компилятор Никоновской летописи XVI века, с той же необремененностью вопросами хронологии событий, вкладывает в уста Андрея трогательную маленькую речь, якобы произнесенную им до сражения. «Господи! Что есть доколе нам межь собою бранитися и наводити друг на друга татар (но пока никто еще этого не сделал!), лутчи ми есть бежати въ чюжюю землю, неже дружитися и служити татаром». Но даже в этих искаженных и большей частью вымышленных описаниях есть намеки на истинные мотивы Андрея: «…лутчими… (не) дружитися и служити татаром». Эти слова, несомненно, выражают стремление Андрея сопротивляться татарскому давлению, его нежелание сотрудничать с ханами и быть зависимым от них; и в этом он был не одинок. Все источники подчеркивают тесный союз между Андреем и его братом Ярославом (который также потерпел поражение в битве у Переславля); не случайно, что карательный отряд против тестя Андрея Даниила был послан одновременно с походом под руководством Неврюя. Таким образом, нам не остается ничего иного, как принять, что сопротивление Золотой Орде исходило по крайней мере от двух из старейших князей Суздальской земли при поддержке правителей Волынской и Галицкой земель. Один признанный советский ориенталист даже утверждает, что между 1249 и 1252 годами произошло вооруженное восстание, подавленное ханом при молчаливом попустительстве Александра 42.
А что же такого совершил Александр в 1252 году? Конечно, ни один из летописцев не посмел возложить на него и тени вины за разгром братьев, так же как позднее, в XIV веке, никто из льстивых московских летописцев не рискнул и заикнуться об ответственности Ивана I за разорение Твери татарами в 1283 году43. Но стечение таких событий, как путешествие Александра в Орду и карательный набег во главе с Неврюем, с одной стороны, военная акция между его прибытием в Сарай и триумфальным выездом во Владимир — с другой, почти не оставляют сомнений в соучастии Александра. Русский историк XVIII века В. Н. Татищев подтверждает нашу догадку, цитируя, по-видимому, ранний источник, не попавший в летописи: в этом отрывке Александр жалуется сыну Батыя Сартаку на своего
Александр с триумфом вернулся во Владимир, где его встретили «у Золотых ворот митрополит и вси игумени и гражане и посадиша и на столе отца его Ярослава», и «бысть радость велика в граде Володимери и во всей земли Суждальскои» 45. Его возвращение знаменовало конец борьбы между наследниками Всеволода III и начало новой эпохи подчинения Руси татарскому господству. Андрей и его сторонники сошли с политической сцены, хотя отметим, что Андрей позже вернулся из Швеции и получил от Александра вотчины в Суздале и Нижнем Новгороде после того, как между братьями произошло что-то вроде примирения, а союзник Андрея Ярослав в конце концов стал великим князем во Владимире. Но тем не менее организованному сопротивлению татарам со стороны русских князей на долгое время пришел конец. Настало время реальной зависимости Руси от Золотой Орды, которое продолжалось еще в течение ста с четвертью лет. Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев.
Четырнадцать лет, прошедшие между победой татар над Юрием Всеволодовичем на реке Сити и разгромом его племянников Андрея и Ярослава под Переславлем, были отмечены, как указывалось раньше, еще одним крупным изменением структуры всей Руси, а именно фактическим прекращением политических отношений между северными и южными русскими жителями. О связях Владимира и Киева в этот период мы знаем только, что в 1245 году в Киеве, согласно не всегда достоверным сведениям из Ипатьевской летописи, правил ставленник великого князя Ярослава боярин Дмитр Ейкович. В 1248 или 1249 году, однако, Александр получил от вдовы Гуюка номинальную власть над Киевом. Но известно, что он так никогда туда и не поехал. Вместо этого он вернулся из Монголии княжить во Владимир и Новгород46. С тех пор нам ничего не известно о политических связях между Суздальской землей и югом Руси4', в источниках нет никаких упоминаний о каких-либо посольствах в старую столицу, сохранялись лишь формальные связи между главой православной церкви, который оставался «митрополитом киевским и всея Руси», и его епархией. Киев и вся Южная Русь как будто выскользнули из рук правителей Северо-Восточной Руси, и даже князья Волынской и Галицкой земель почти не проявляли интереса к своему восточному соседу. Чуть больше столетия понадобилось Литве, чтобы прибрать к рукам большую часть старого Киевского государства на юге, а также восточную половину Волынской земли. С тех пор борьба за контроль над богатыми украинскими землями тянулась веками, то и дело вовлекая Москву в истощающие войны с Западом. Начало правления Александра Невского явилось во многих смыслах крутым поворотом в истории Руси.
Правление Александра Невского (1252–1263)
Короткое правление Александра Ярославича в качестве великого князя Владимирского не принесло неожиданностей Оно было отмечено именно той самой политикой уступок, которая естественно вытекала из предшествующей деятельности Александра: крепкие связи с татарами из Золотой Орды и подчинение любому требованию хана; решительные действия в отношении Запада, бескомпромиссность по отношению к католической церкви и твердая поддержка православной церкви, не лишенная смысла политика в отношении оппозиционных элементов в Новгороде, незамедлительное подавление малейших признаков восстания или оппозиции против его собственной или татарской политики, твердый контроль над своими родичами. Его стиль правления в точности соответствовал тому, который можно восстановить задним числом из пышных славословий автора «Жития», кем бы он ни был, написанного лет через двадцать после смерти Александра. К сожалению, более достоверные источники, летописи, не случайно изобилуют пропусками за этот период, как, впрочем, и за предшествующий, — не потому, что это время было эпохой большего культурного бесплодия, нежели любой другой период русской истории, но по причине своеобразных последствий горизонтальной системы наследования старейшинства. Тот факт, что титул великого князя вслед за Александром наследовали сначала два его брата (один из которых, несомненно, был настроен враждебно по отношению к нему), затем два его сына, а затем сын враждебно настроенного брата, означает, что отдельные фрагменты личной летописи Александра были сначала уничтожены или исправлены, затем восстановлены, а затем снова уничтожены или исправлены. Неудивительно поэтому, что большинство сведений о его правлении исходит не из летописи Владимира, а из несколько более объективной Новгородской летописи. «Житие», как и можно было ожидать, ничего не добавляет к тому, что известно из летописей. В самом деле, в этом произведении до предела сжато или просто опущено все, что может быть истолковано как хотя бы бросающее тень на образ Александра.
Даже несмотря на захват Андреем великокняжеского престола во Владимире в 1249 году, Александр никогда не сталкивался с проблемой наследования в связи со своими родичами, ростовской ветвью Всеволодовичей, потомками Константина. В соответствии с любопытным законом «наследования старейшинства» о (котором нельзя сказать, что он строго соблюдался применительно к престолу во Владимире в течение большей части XIII столетия) право старейшинства, т. е. право быть великим князем, переходило горизонтально от брата к брату, а когда очередное поколение князей выбывало, престол переходил к старшему сыну старшего брата. Однако дети тех князей, которые умирали раньше своих отцов или своих правящих дядьев, оказывались вместе со своими потомками навсегда лишенными права наследования великокняжеского престола. Именно это произошло со старшей ветвью Всеволодовичей. Два старших сына Константина, Васильке Ростовский и Всеволод Ярославский, умерли в 1238 году; в результате все их потомки оказались за чертой претендентов на владимирский престол. Что касается третьего сына, Владимира Угличского, он умер в 1249 году, т. е. раньше Святослава, который, хотя и потерял престол годом раньше, дожил до 1253 года. Следовательно, дети Владимира также были, по-видимому, исключены из числа наследников титула великого князя. Поскольку все дети Юрия умерли в 1238 году, не оставив наследников, открылся путь для потомков Ярослава, и, действительно, титул великого князя владимирского, позднее московского и всея Руси, оставался в руках этой ветви рода до конца XVI столетия. Никто из потомков Святослава или Ивана никогда не претендовал на золотой престол, они по какой-то причине были также исключены из числа наследников