Кроссовер масок

Карпо Катти

— Прости! Прости! Прости! — обескуражено заладил русал, наблюдая за тем, как его импровизированный головной убор клонится в сторону и, скатившись по руке, замирает на покрывале.

— Фух, — Аркаша перевела дух. — Тебя не исключили! Так куда же ты пропал?!

— Прости. — Маккин попытался пригладить волосы, но лишь еще больше взъерошил их. — Морская Звезда, ты взяла и отдубасила меня подушкой. Невероятно. Хотя чего я удивляюсь? Ты ж и на демона с голыми руками кидалась.

— У меня еще кроссовки есть, — как бы невзначай напомнила девушка.

—

Полагаю, демонстрация твоего негодования была итак весьма яркой. — Русал похлопал по качественно взбитой об его бока подушке и позволил себе нерешительную полуулыбку. — Еще раз прости.

— Раньше я бы просто ответила что-то типа «ничего страшного», «конечно, прощаю», «не бери в голову». — Аркаша, сурово хмурясь, сложила руки на груди. — Но теперь моя настоящая натура прорывается наружу, и я все меньше чиню ей препятствия. А ты один из первых, увидевших во мне эти проблески искренности.

— Я польщен. — Лицо Маккина приобрело серьезное выражение. — Мне приятно твое доверие.

— Доверие, говоришь. Тогда почему...

От двери донеслось фырканье.

— Знавал мой папаня одну дамочку. — Гуча, позевывая, потерся боком о полуоткрытую дверь. — Так она тоже лупасила своего благоверного, когда он поздно домой являлся. Правда сковородкой. Для профилактики.

— Уважаемый Гучебей, не подавайте, пожалуйста, вашей милой подопечной слишком фееричные идеи. — Маккин опасливо глянул на Аркашу, всерьез призадумавшуюся об эффективности использования в процессе разговора по душам кухонных принадлежностей.

— А теперь я, значит, уже «уважаемый»? — Заинтересовался Гуча. — Подлизываешься, шалопай? Да я воньку вашей братии за километр чую! Расфуфырятся перед юными девами, распустят хвосты и гарцуют аки пони ощипанные! На мою принцессу даже не зарься! Слюнки слюнявчиком подбери и почки при себе попридержи. Папаня свое «курлык» высказал, а сейчас отправляется на вечернюю прогулку. Понервничал сегодня всласть. Похудел. И хвост полысел. Нервных клеток на вас не напасешься.

— Счастливо погулять, — неуверенно пожелал Маккин.

— Хоть соловьем заливайся. — Гуча грозно сверкнул глазками и, подцепив хвостом край двери, потянул ее за собой. — А ты мне все равно не нравишься, душегуб.

Дверь захлопнулась.

— Извини, он был груб. — Аркаша смотрела на дверь, но несмотря на укоризненный тон опекуна, не испытывала ни капли негодования по отношению к Гуче.

— Не за что извиняться. — Маккин тоже расстроенным не казался. — Это наш с ним договор. Говорить лишь правду. Он выражает свое истинное отношение ко мне, но при этом не смешивает его со страхом. «Душегуб» в его исполнении вовсе не клеймо, а констатация. Принять как данность и жить с учетом этого факта, а не бежать без оглядки, стремясь укрыться под покровом собственного страха, — это то, что он выбрал. И за это я ему очень благодарен. Хотя и отдаю себе отчет, что проявляет он лояльность ко мне лишь ради тебя.

— А я была на сто процентов уверена, что лояльность его конек. — Усмехаясь, Аркаша подумала,

что вновь хочет крепко— крепко обнять Гучу. — Он же такой лапочка.

— Боевая лапочка. — Маккин поежился.

— Несладко пришлось?

— Скажем так, впечатлился я не на шутку. Был я на озере в зоне Вечной Весны. И в какой-то момент на бережок выскочил Гучебей и начал кричать что-то вроде «неблагодарная порося», «бездушная треска» и что-то еще из съестной тематики. Одновременно грозился позаимствовать у знакомого мушкет, веревку, топор и купальную шапочку. Шапочки я на всякий случай тоже испугался. И попробую воспроизвести дословно конечную фразу. Нечто, похожее на «тащи свой хвост из этой лужи, а иначе я газану в тебя своим природным мускусом». Даже не знаю, что из всего сказанного ужаснуло меня больше.

Аркаша прыснула.

— Я бы на твоем месте восприняла угрозы всерьез.

— Поверь, — Маккин сделал большие глаза, — я воспринял.

Скинув на кровать шляпу, Аркаша уставилась в пол, теребя краешки широких спортивных шорт.

— Насчет правды. Почему ты при первой встрече сразу же признался мне в том, что ты русал с севера? Ты же прятал свою ипостась от других. Даже капюшон на лицо натягивал, хотя уж по нему-то распознать в тебе русала было абсолютно невозможно. Парень и парень. А мне взял и с ходу выложил всю свою подноготную.

— Это... — Маккин замялся и отвернулся, выставляя на всеобщее обозрение стремительно алеющие уши. — Просто ты была такой непосредственной. Общалась с какой-то завораживающей легкостью.

«Легкостью?» — Аркаша задумалась. Раньше с кем бы ни общалась она действительно на автомате включала режим приятного собеседника. Ее вежливость и демонстрация расположения к окружающим сохраняли видимость того, что у нее все хорошо. Разве вечно позитивный человек может от чего-то страдать? Иметь проблемы? Грустить? Люди в это не верят.

Возможно, ее напускная открытость и сбила с толку Макки?

Аркаша пристально вгляделась в лицо юноши, все еще смущающегося из-за вынужденного признания. Нет, даже в первую встречу она не изображала перед ним кого-то иного. Ей и правда было приятно с ним общаться.

— И ты была такой веселой. А еще этот конфуз с рубашкой, — продолжал бормотать Маккин. — Я расслабился и потерял бдительность. И ляпнул, не подумав. Но ты, — юноша наконец повернулся к ней, — не выдала меня. Сохранила секрет.

— Но позволила Томасу раскрыть тебя. — Горечь слов жгла язык не хуже кислоты. Аркаша, сердясь на себя, ожесточенно смяла в кулак края шорт.

— Это вовсе не твоя вина. — Маккин скрепил пальцы в замок. Его голос стал тише. — Я сам оплошал. Не смог пересилить страх перед демонами. Не сумел обуздать клеймо Седны. А Багро только это и нужно было. Что ж, он устроил себе неплохое развлечение.

— Директор и не собирался отчислять тебя. — С демонами у них обоих не заладилось, так почему бы не перескочить на иную тему, решила Аркаша. — А ты вместо того чтобы радоваться, взял и исчез.