Крот в аквариуме

Чиков Владимир

Расчет Полякова оказался правильным.

— А что бы вы хотели иметь в качестве подарков? Допустим, для своих близких? И что для тех, кто может способствовать росту вашей служебной карьеры?

Поляков сначала пожал плечами, потом сказал:

— Желательно что-нибудь недорогое, но из такого, чего у нас в России нет. Например, шариковые ручки и различные зажигалки для простых офицеров. Генералам и адмиралам можно было бы подарить кинокамеры «Кейстон» или фотоаппараты «Роллефлекс». Ну а для их жен — золотые серьги со вставками из жемчуга или сапфира. Или что-нибудь

из хрусталя французской фирмы «Лалик». И если будет для вас не обременительно, — заулыбался он, — то купите тройку женских золотых часов марки «Ле Культр» или «Лонжин».

И хотя не надо было ничего записывать, поскольку их беседа проходила под тайной техникой подслушивания, Джон Мори делал пометки в своем блокнотике. Закончив записывать, он спросил у Топхэта:

— А как вы сможете провезти все это через таможенный контроль на советской границе?

— Это уже моя забота! — твердо ответил ему Топхэт. — Не беспокойтесь, я всегда делаю все профессионально и надежно.

Джон несколько секунд молча смотрел на него, потом тихо произнес:

— Имейте в виду, у нас в отношении вас — большие планы. Мы заинтересованы в том, чтобы вы работали у нас, в Нью-Йорке или в Вашингтоне, на постоянной основе. Но для этого, как я уже говорил однажды, необходимо получить американское гражданство. Поверьте, мы умеем ценить талант русских и готовы за это хорошо платить. Вы могли бы стать у нас одним из советников директора ФБР по Советскому Союзу. И если вы согласитесь стать им, тогда действительно весь свободный мир Америки будет лежать у ваших ног. Тем более что вы сами не раз подчеркивали, что не хотели бы жить при коммунизме, что коммунизм — это опасность для всей цивилизации.

— Вот поэтому я и удивляюсь, — подхватил Топхэт, — что вы, американцы, хоть и богатейшая нация в мире, но почему-то продолжаете мириться с коммунизмом и соглашаетесь на установление с Советским Союзом политики мирного сосуществования.

— А вот тут вы не правы, мистер Поляков. Мы прекрасно понимаем, что мирное сосуществование и разрядка — это сказочка для дураков. И если вы согласитесь работать у нас, то об этих сказочках сразу забудете и все поймете. Наше политическое кредо — чем хуже все складывается в Советском Союзе, тем лучше. А священная задача США — была, есть и будет — борьба с коммунизмом. И раз уж вы разделяете нашу политическую линию, то надо вам работать вместе с нами, в США. Мы дадим вам особняк, секретаршу, машину, откроем счет в банке. Будете жить как в раю…

По спине Топхэта пробежал легкий озноб, на лице появилась испарина, он достал платок, вытер ее и сказал:

— Дайте мне время подумать до следующей встречи. Глаза американца зажглись ласковым блеском.

— А чего тут думать, надо соглашаться! За нас с вами всегда есть кому подумать. Соглашайтесь, чего уж тут…

Топхэт, словно отгоняя назойливую муху, махнул рукой. Джон внимательно посмотрел на него, поднялся из-за стола и, постучав пальцем по часам на руке, сказал:

— Ладно… Давайте не будем отнимать друг у друга времени больше, чем положено. — Потом оптимистично добавил: —

Разговор о возможности нашей совместной работы в центральном аппарате ФБР продолжим на следующей встрече — двадцать девятого марта в это же время.

Поляков тоже поднялся, озабоченный предложением фэбээровца, молча направился к выходу из явочной квартиры…

Суббота, 3 февраля, Вашингтон, штаб-квартира ФБР

Войдя в кабинет полковника Нолана, Джон Мори сел не за рабочий стол, как обычно, а в большое мягкое кресло, стоявшее у окна.

— Вот теперь, мистер Мори, я поздравляю вас! — с гордостью произнес начальник отдела ФБР.

— С чем именно? — удивился Джон.

— Со снятием каких бы то ни было подозрений в отношении Топхэта. По личному указанию директора ФБР закончена общая проверка и анализ всей информации, поступавшей от русского полковника Полякова. Достоверность и ценность ее не вызывает теперь никаких сомнений. Директор ФБР дал указание провести с ним последнюю встречу и готовить досье Топхэта к передаче на связь сотрудникам ЦРУ. Они будут работать с ним на территории Советского Союза. При этом мистер Гувер подчеркнул, что Топхэт мог оставить на последнюю встречу что-то очень важное для нас…

Джон дернулся в кресле и, усевшись поудобнее, сказал:

— Да, он признался мне в этом. Обещал перед отъездом из США раскрыть супернелегалку — женщину.

— Это хорошо, что он сам сказал об этом. Значит, до конца будет откровенен с нами. На заключительной явке попытайся еще раз склонить его к невозвращению в Советский Союз.

— Я уже предпринимал такую попытку на предыдущей встрече…

— И что же? — поторопил его Нолан.

— Я обещал ему златые горы, счет в банке, высокую должность в ФБР, однако он не клюнул на все это… Но попросил меня, правда безо всякого энтузиазма, дать ему возможность подумать до следующей встречи.

— Вот и зацепись за этот крючок для разговора с ним, поборись за советского полковника. Нам, в ФБР, очень нужны толковые люди для работы против страны «железного занавеса». Сделай все возможное, чтобы он остался на жительство в Америке.

— О'кей, я постараюсь, — неуверенно пролепетал Мори, почесав затылок.

— Да уж, постарайся. А я со своей стороны сделаю заявку о подборе для Топхэта различных сувениров на общую сумму в тысячу долларов. Еще две тысячи ты вручишь ему за честное и результативное сотрудничество с нами.

Джон отрицательно покачал головой.

— Что? Ты не согласен? — уставился на него Нолан.

— Да.

— Почему?

— Потому, что он не возьмет такую крупную сумму. Однажды я уже объяснял вам, что Топхэт — сверхосторожный человек. Если он начнет тратить доллары на дорогостоящие покупки для себя и своей семьи, то это может вызвать, по его убеждению, большие подозрения у его коллег. В России же наши доллары тем более будут опасны для него. Там он нигде, кроме магазина «Березка», не сможет их израсходовать. А в «Березке» все крупные покупки контролируются советской контрразведкой.