Кровь Асахейма
Шрифт:
Ольгейр разразился громким, рокочущим смехом. После целого дня таскания тяжестей хорошо было снова дышать полной грудью. Огромный космодесантник раскинул руки в стороны, чувствуя, как растягиваются мышцы и расслабляется закостеневшее от работы тело.
— Не раскисай тут, — предупредил он. — Мы скоро выдвигаемся.
Бальдр кивнул. Казалось, что он полон энтузиазма.
— Ага, — сказал он. — Жду не дождусь.
И это было правдой. На его лице застыло голодное выражение, каждая черта была проникнута алчностью. Он смотрел
— Ты хорошо поработал, — заметил Бальдр, осматривая земляные укрепления, созданные на всем пути от внешних ворот до внутренних.
Ольгейр фыркнул:
— Даже если бы у нас были недели, мы бы не успели сделать все.
— Тем не менее ты сделал много.
Великан пожал плечами:
— Главные ворота напичканы огнеопасными смесями. Как только враг прорвется через них, мы спалим весь авангард. Дальше у нас идет три эшелона траншей, через которые им придется перебраться. Туда мы закачаем прометий, как только начнется главная заваруха, и это тоже задержит их на какое-то время. На этих воротах теперь в два раза больше пушек. Я перетащил сюда часть стволов, которые они собирались поставить на стены Галикона. Нет смысла держать их там. Если враг дойдет до тех стен, мы все уже будем давно мертвы.
Бальдр задумчиво кивнул.
— Хорошо, — согласился он. — Хорошо. Много еще нужно сделать?
— Зависит от времени, которое у нас осталось, — ответил Ольгейр. — Когда сестры не заняты сжиганием зараженных, они учат горожан стрелять по врагам, что, конечно, полезно, но противников местные жители задержат ненадолго.
— Не знаю. Я видел, как могут сражаться смертные. Эти, кажется, достаточно сильно испуганы. Они понимают, что отступать некуда.
— И то верно, — мрачно подытожил Ольгейр.
Бальдр барабанил пальцами по ограде парапета. Затем оттолкнулся от нее, схватился за рукоять меча и сразу отпустил. Его движения казались нервными и нетерпеливыми.
— Где остальные? — пробормотал он, разговаривая скорее сам с собой. — Нам нужно выдвигаться.
Ольгейр наблюдал за ним с беспокойством. Возможно, его предыдущая оценка была слишком оптимистичной. Странно было видеть Бальдра таким изменившимся и непохожим на себя.
— Они скоро придут, — осторожно сказал он. — Брат, я не хочу проявлять неуважение, но ты точно…
Ольгейр не сумел закончить предложение. Он так привык видеть Бальдра спокойным, без напыщенности и драматизма, что было трудно подобрать подходящие слова.
Бальдр бросил на него короткий взгляд. Казалось, что он хочет что-то сказать, выложить что-то, давно его тревожащее.
— Тяжелая Рука!
Звонкий голос Ингвара прозвучал над парапетом. Бальдр развернулся, и его выражение лица изменилось, проясняясь.
— Гирфалькон, — произнес он, сжимая руку подошедшего к ним Ингвара.
Ольгейр тоже поприветствовал боевого брата. Казалось, тот был
— Остальные еще не подошли? — спросил он.
Как и у Бальдра, его лицо и доспехи были покрыты каплями засохшей крови. Он не стал стирать ее со спутанных волос и кожи. Волки с гордостью носили на себе кровь своих врагов.
— Ты всегда был быстрым, — сказал Бальдр. — Много убил?
Ингвар кивнул.
— Они кишели по всему храмовому кварталу. — Он похлопал по ножнам Даусвьера. — Но больше их там нет.
Ольгейр разочарованно покачал головой.
— Не дело пачкать такой клинок об эту мразь, — рассудил он. — Сестры должны были сами прищучить их. У них на это были недели!
— Они немало сделали, — сказал Ингвар. — Это же храмовый мир, тут крошечный гарнизон. Не суди о них так поспешно.
Ольгейр усмехнулся.
— Она все-таки добралась до тебя, — подытожил он. — И теперь ты местный.
Ингвар улыбнулся в ответ.
— Пока нет, — ответил он. — Но драться они умеют. Ты в этом убедишься.
— Мы все в этом скоро убедимся, — вставил Бальдр.
Раздался звук новых шагов по парапету. Еще три воина вышли из тени башен Врат. Гуннлаугур и Вальтир шли плечом к плечу. Хафлои маячил сзади. На лице Кровавого Когтя почти не осталось следов раны, которую он получил на борту чумного корабля. На лице Вальтира застыло странное выражение. Он казался напряженным, как будто уже готовился к предстоящей битве. Крупное лицо Гуннлаугура пылало от жажды убийства. Казалось, что он готов спрыгнуть со стены, вломиться в наступающую орду и раскидать ее всю в одиночку.
— Слушайте все, — сказал он, оглядывая собравшуюся стаю. — Вот что мы будем делать.
Внутренности «Вуоко» были разбросаны по взрывоустойчивой площадке, частично освещенной прожекторами, подвешенными на установленные по периметру леса. На скалобетоне лежали целые узлы двигательных установок, разобранные и открытые ночному воздуху. Весь пол был покрыт пятнами масел и смазок. На посадочной площадке стоял тихий гул работающих металлорежущих инструментов, вой дрелей и хлопки клепальных автоматов. Сварочные аппараты выплевывали ослепительные струи голубого пламени, озарявшие всю рабочую площадь. Кругом сновали работники с пустыми глазами и что-то таскали, крепили, резали и собирали.
Все они были сервиторами и ползали по каркасу штурмового корабля, словно падальщики, собирающие кости мертвого великана. Некоторые были похожи на людей, от которых их отличали только морщинистая бледная кожа и аугметические конечности-инструменты. Другие же казались скорее машинами, чем людьми. От человеческого у них остались лишь жалкие фрагменты мышц и сухожилий, едва заметные за сегментированными гусеницами и пучками кабелей. Они работали молча, без остановок и спешки, игнорируя фонтаны искр от сварки, даже когда те сыпались на ничем не защищенную кожу.