Кровь боярина Кучки
Шрифт:
– Надо ж такому статься!
– тряс кудлатой головой Ростислав.
– Влез в болото, что в морду: ни взад, ни вперёд. Кабы не твой пособ…
– Каким ветром тебя из Киева несёт?
– полюбопытствовал Род.
– Лучше не спрашивай, - заметно смутился князь, - Вышла с батюшкой поперечна из-за удела. Убежал к Изяславу. Тот обласкал, дал волость. Да злые бояре оговорили меня, будто в его отсутствие подстрекал берендеев и самих киевлян, хотел овладеть столицею, будто, подобно отцу, ненавижу Мстиславов род.
– Измена отцу - большой грех!
– покачал головой отшельник.
Ростислав с хитрым прищуром глянул на него.
– Тебе, недавнему язычнику, исповедовать меня не пристало.
– Тут же, устыдясь резких слов к своему спасителю, князь в смущении огляделся, как бы в поисках выхода. И увидел колодец с журавлём, - Дай воды испить.
Род поднял из-под земли плещущую бадью.
– Мёд, а не водица!
– восхитился князь.
– Для чего здесь, в безлюдье, вырыли колодец?
– Я вырыл для себя, - отвечал затворник.
– Сам? Один?
– не поверил Ростислав.
– А как определил, где рыть?
Род заметно просветлел от доброго воспоминания.
– Вышел до восхода солнца, приглядел место, где растёт ольха, там должна быть вода вкусная, лёг на землю, прижал бороду к земле и смотрел в сторону солнца, пока не узрел облачко, как бы исходящее из недр. Замерцало оно перед очами, аки тонкая роса. Пусть сухое было это место, я знал: вода неглубоко.
– Ишь ты, водознатец!
– сердечно восхитился князь, входя в избу и садясь на лавку.
– А что это на поставце за скляницы?
– указал он на зелейные снадобья.
– Ты бы мне поведал, княже, что в мире делается, - переменил беседу Род.
– Я ведь третий год в затворе. С тех пор как на моих глазах убили киевского схимника…
– Ах, ты про Игоря Ольговича, - вздохнул, нахмурившись, знатный гость.
– Как водится, одно убийство кладёт начало тысячам убийств. Два Святослава - брат и племянник убиенного, а с ними два черниговских Давыдовича с моим братцем Глебом выступили против Изяслава как виновника злодейства…
– Он не виноват, - вставил Род.
– Доказывать-то недосуг, коли руки чешутся, - заметил князь.
– Вот покоторовали вволю, гоняясь друг за дружкой, и сошлись решительно у Любеча. Шальной зимний дождь переполнил водою Днепр. Великий князь едва перевёл войско обратно через реку.
– Сторожевой полк полностью утоп, - вспомнил Род своё прошлогоднее видение.
– Да, утонули венгры, союзники Изяслава. А ты как знаешь?
– вскинулся вдруг опешивший рассказчик.
– Тебя там не было…
– А после что делалось?
– не ответил Род.
– После, как
– Ольговичи с Давыдовичами удалились в свои вотчины. А Изяслав с братом, Смоленским князем, моим тёзкой, отправились воевать Суздальскую землю моего батюшки, единственного, кто не хотел мириться. И запылали города на Волге и Медведице от Углича до Ярославля. Весной Мстиславичи попировали в Скнятине и возвратились восвояси.
– Увели тьму тысяч пленников, - невольно досказал отшельник, - своих сородичей - славян.
– Семь тысяч увели. А ты откуда знаешь?
– снова встрепенулся Ростислав.
Род не отвечал. Князь решительно поднялся.
– Поеду-ка домой. Тут неуютно у тебя, - изрёк он, трепетно поёживаясь.
– Живёшь боярином, хотя без челяди. А может, челядинцы твои все под шапкой-невидимкой? Такое крепкое хозяйство в одиночку не поднять. Чего забрался в дрёмный лес? От кого хоронишься?
Затворник промолчал.
Они уже покинули избу.
– Спасибо, что от смерти спас, - сердечно сказал князь.
– Надолго ли!
– чуть слышно вырвалось у Родислава.
Гость услышал.
– Что сие значит?
– испуганно остановился он, - Андрей рассказывал про тебя, покойный братец Иван писывал. Первый - ненавистник твой, второй - любительный приятель. А сходились на одном: ты ведалец!
– Пойдём-ка без промешки, - резко взял гостя под руку отшельник, - Твои отроки давно проснулись, ждут.
Однако князь проворно вырвал локоть:
– Не прикасайся. От тебя исходит расслабляющий какой-то ток. Мне тяжко спрашивать о собственной судьбе. Однако желаю знать…
– Смири свои желанья, - терпеливо просил Род.
– На колени рухну!
– бился в нетерпенье Ростислав.
Он в самом деле рухнул на колени.
Отшельник возложил руки на его чело.
– Опомнись, глупый человек, успокойся. Что наша судьба! На куфу горечи серебряная лжица сладких капель… Встань и живи, не думая о смерти.
– О, как тяжелы, как жёстки твои длани!
– сжался, круто изменившись, Ростислав.
– Ужесточились руки от трудов, - смутился Род.
Князь медленно поднялся и молча пошёл к берегу.
Спускаясь в лодью, он замешкался, порывисто обнял спасителя и по-домашнему, по-родственному сообщил:
– А у невестушки Улиты прошлым летом родился сын. Гюргием назвали в честь деда. Слышно, снова на сносях.
Род отвёл мученический взор:
– Мне ведомо.
Лодья отчалила. Стоя в ней, князь не спускал глаз с берега, пока не исчез из виду.
Отшельник сгорбился, словно состарился, и медленно побрёл в свою лесную келью.
2