Кровь Донбасса
Шрифт:
Выступая перед участниками фестиваля, мы ловили себя на том, как трудно объяснить им природу иллюзий в отношении Европейского Союза — которые на деле являются все теми же старыми позднесоветскими чаяниями пришествия «настоящего» капитализма, помноженными на тотальную гегемонию правой антикоммунистической пропаганды. Однако большинство активистов сами уловили политическую суть Евромайдана. «Похоже, что это революция наоборот», — сказал о киевских событиях коммунист Диего Винтимилья, двадцатипятилетний депутат местного парламента с панковским «ирокезом» на голове, который пригласил нас на «коммунистический завтрак» в местной «Верховной Раде». Он насмешливо напомнил, что во время недавних событий в Эквадоре, когда протестовавшие против неолиберальных реформ индейцы и левые вошли в Кито, захватив президентский дворец, они не тронули памятники испанским конкистадорам — но зато сумели дважды за десять лет взять власть
«Видимо, потому, что мы учились у Ленина», — говорил об этом Диего.
И действительно— практический опыт молодых эквадорских активистов позволяет прочувствовать разницу между революционной борьбой и политическим шоу Евромайдана. Это люди из поколения революции 2000 года — когда неолиберальные реформы закончились для Эквадора дефолтом и правительство местного «чикагского мальчика» Хамиля Муада, изучавшего госуправление в Гарварде, приняло решение отказаться от национальной валюты сукре в пользу американского доллара. К восставшим жителям Кито примкнул Лусио Гутьеррес, командовавший полком президентской охраны, — и впоследствии он выиграл президентские выборы, опираясь на поддержку индейских движений. Популярный военный шел на выборы с имиджем «нового Чавеса», однако, придя к власти, он запросил новые кредиты МВФ, попытавшись приватизировать под их гарантию пенсионную систему страны. Это привело к новому массовому народному восстанию в апреле 2005 года. «Группы студентов бросились захватывать автобусы и перегораживать ими улицы с криками "Viva el раю!”— "Да здравствует забастовка!"» — рассказывает об этом один из участников событий.
Гутьеррес, который рассчитывал на поддержку США, ввел в стране режим чрезвычайного положения и направил на улицы Кито войска. Однако армейские части отказались подавлять протесты. Вчерашний народный любимец был низложен, укрылся в бразильском посольстве, а затем бежал из страны.
Эквадорские левые с восторгом рассказывают о тех днях — когда на старинных улицах Кито, с его волшебно красивой архитектурной застройкой, которая позволила этому городу одним из первых попасть в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, проходили ожесточенные столкновения с полицейскими. Разочарование в «мессии» Гутьерресе не прошло даром. Левые и индейские организации сумели организоваться в мощное политическое движение, выдвинув из своей среды нового кандидата — будущего президента Рафаэля Корреа, который обязался воплотить в жизнь программу социальных реформ. Она предусматривала аграрную реформу, борьбу с безработицей, снабжение населения продовольствием по сниженным ценам, доступное для всех эквадорцев образование и медобслуживание, а также строительство жилья для всех нуждающихся в нем граждан.
Корреа шел на выборы от Социалистической партии «Широкий фронт Эквадора», которая несколькими годами ранее получила в парламенте всего одно место, — однако он опирался на поддержку широкой демократической коалиции, обеспечившей ему уверенную победу. Стоит заметить, что этот экономист с дипломом университета Иллинойса отнюдь не имел репутации левого радикала и рассматривался многими в качестве очередного покладистого кандидата от правящего класса. Восемь лет назад, в 2006 году, навряд ли кто-то мог бы представить его стоящим перед коммунистической молодежью со всей планеты на открытии Всемирного фестиваля молодежи и студентов. Президент Эквадора целый час стоически выступал там под проливным дождем, внезапно упавшим из сорвавшейся с окрестных гор тучи, рассказывая о борьбе против неолиберального капитализма и империалистической политики стран «мирового центра».
Однако Корреа в достаточно короткий срок провел в стране социал-демократические реформы, успех которых нехотя признают даже недоброжелательные к нему издания глобальной финансовой элиты. Взяв за образец опыт Уго Чавеса, он перераспределил в пользу социальной политики государства нефтяную ренту, поднял налоги для бизнеса и представил нации местный вариант «Боливарианской конституции», которая стала базисной основой его программы. Этот основной документ нового Эквадора провозгласил начало процесса «гражданской революции», с опорой на низовые структуры «демократии участия». Причем тезисы новой конституции достаточно последовательно внедряются в общественно-политическую жизнь страны, которая еще недавно была эталонной «банановой республикой» — вотчиной закулисно управлявших ей латифундистов и колонией печально знаменитой компании «Юнайтед Фрут», иронически воспетой О. Генри в его «Королях и капусте».
«В отличие от постсоветской России и других реакционных стран, в Эквадоре это отнюдь не превратилось в пустой звук — местное
В самом деле, представители эквадорского политического процесса разительно отличаются от их постсоветских коллег— не только своей доступностью и подчеркнутым демократизмом, но, в первую очередь, своими идейными взглядами. На наш парламентский завтрак с депутатом-панком Винтимильей пришла Паола Рабон — обаятельная девушка и прекрасный оратор, депутат от партии президента Корреа. Она подробно рассказывала о борьбе за гендерное равенство в эквадорском обществе. Об успехах этой политики можно было судить по выступлениям Габриэлы Риваденейра — спикера Национальной Ассамблеи Эквадора, которая также предпочитает одеваться в неформальном, почти «тинейджерском» стиле и говорит о необходимости расширения и радикализации «гражданской революции». А глава местного МИД Рикардо Патиньо Арока — человек, который вместе с Корреа решился предоставить политическое убежище Джулиану Ассанжу, после чего стал жертвой прослушки американских спецслужб, — запросто пел для гостей фестиваля под мелодию саксофона.
Внешняя политика Эквадора вообще является примером того, как социальные реформы в считанные годы превращают зависимую «банановую республику» в самостоятельный субъект мировой политики, который использует дипломатию в интересах своего народа — а не является объектом торга имперских сверхдержав, каковым давно стала квазиреволюционная Украина. Несмотря на дипломатическую гибкость Рафаеля Корреа, который то прерывает, то возобновляет торговые переговоры с Евросоюзом и США, он никогда не скрывал, что является противником вступления в зоны свободной торговли с этими странами.
«Один из великих мифов и обманов состоит именно в том, что свободная торговля — лучший способ вести обмен. Если бы договоры о свободной торговле производили магический эффект, то Мексика, которая в течение двадцати лет имеет такой договор с Соединенными Штатами и Канадой, уже давно бы была высокоразвитой страной», — заявил с трибуны ООН Корреа
Он видит экономическое будущее страны в равноправном сотрудничестве с другими государствами южноамериканского континента, которые отказались от навязанного им ранее неолиберального курса. В своей риторике Корреа часто апеллирует к образу Великой Колумбии — республики Симона Боливара, которая включала в себя земли нынешней Венесуэлы, Колумбии, Панамы, Эквадора — а также, де-факто, земли Боливии, Перу, Гайаны и даже часть современной Бразилии. Фигура венесуэльца Боливара является знаковой для истории этой страны. Лидер антиколониальной борьбы разбил испанцев на окраинах Кито, в битве на склонах вулкана Пичинча, а затем вступил в ликующий город, где его сердце покорила местная патриотка Мануэла Саэнс — «освободительница Освободителя», как называл ее сам влюбленный креол. Имя Боливара является сегодня политическим символом латиноамериканской интеграции, который понятен не только левым политикам, но и простым гражданам. И это разительно отличает «гражданскую революцию» от ксенофобской националистической повестки Евромайдана.
Но главным впечатлением от Эквадора стали не встречи с его левыми чиновниками — а видимые результаты социальной трансформации общества этой страны. Олег Ясинский, который читал этим летом в Киеве лекцию о революционных процессах в Латинской Америке, был прав, указывая на то, что достижения эквадорских реформ зачастую могут служить примером для Боливии и Венесуэлы. Так, в Эквадоре достаточно низкий уровень преступности — особенно на фоне сопредельных с ним стран региона. Здесь успешно решается инфраструктурная транспортная проблема — новые дороги и развязки заметны не только в Кито, где запущены линии метробусов. Основные трассы в высокогорных Андах прошли капитальный ремонт, а их качество является для равнинной Украины недостижимой мечтой. Трущобных районов сравнительно немного, а строительство доступного жилья на социальные кредиты от государства заметно активизировалось. В стране работает миссия кубинских врачей, а образование, расходы на которое удвоились, впервые стало доступным для большинства граждан— включая и прежде неграмотную индейскую молодежь. Специальная национальная программа обеспечивает граждан свободным доступом к ресурсам питьевой воды, а правительство изо всех сил старается тормозить рост цен на основные продукты питания — картофель, бананы, маис и маисовую муку, юку, кофе и сахар.