Кровь и сахар
Шрифт:
Я тупо смотрел на Тэда, желая вернуть жизнь в его тело. Я хотел рухнуть на колени и молиться Богу, в существовании которого больше не был уверен. Я слышал звон в ушах, что иногда случалось из-за стресса. Мои уши пострадали во время битвы при Банкер-Хилле [16] , где совсем рядом со мной била артиллерийская пушка.
– Это он, – услышал я свой собственный голос. – Это Таддеус Арчер.
Брэбэзон сочувственно улыбнулся мне. У него было худое узкое лицо, длинные темно-каштановые волосы он связывал сзади в хвост лентой.
16
Битва при Банкер-Хилле – первое крупное сражение между английскими и американскими войсками, произошло 17 июня 1775 года во время Войны за независимость.
– Давно вы были знакомы, капитан Коршэм? – спросил он мягким голосом с шотландским акцентом.
– Больше десяти лет. Вместе учились в Оксфорде. – Мне казалось, что голос звучит откуда-то издалека и не похож на мой собственный.
– Он умер от того, что ему перерезали горло, – сообщил Брэбэзон. – По крайней мере, в конце все произошло милосердно быстро.
– Брэбэзон считает, что он умер незадолго до того, как мы его нашли, – пояснил Чайлд. – Ранним утром 18 июня.
– Об этом свидетельствует rigor mortis [17] . – Брэбэзон внимательно посмотрел на меня: – Капитан, не хотите ли присесть?
17
Rigor mortis – трупное окоченение (лат.).
Прошлой ночью, представляя самое худшее, я предполагал, что Тэд умер, но не мог и подумать о таком варварстве, о такой жестокости.
– Боже праведный, его же пытали. – Я смотрел на гротескную метку у Тэда на груди. Кожа была обожжена, и на теле остался рисунок: полумесяц, перевернутый так, что рога указывали на юг, и линия с остриями наподобие короны. – Что это за дьявольщина?
– Тот, кто его убил, посчитал нужным клеймить его как негра, – пояснил Брэбэзон. – Это невероятно. Я никогда не видел ничего подобного.
– Переверни его, – приказал Чайлд.
Я сглотнул, увидев, в каком ужасном состоянии была спина Тэда.
– Это следы кнута, – пояснил Брэбэзон. – Я бы сказал, пятьдесят ударов. Вероятно, его для этого привязывали к столбу. На запястьях и лодыжках остались следы веревок.
– Покажи ему руки, – сказал Чайлд.
Я уже заметил их. Как я мог не заметить? Они чудовищно распухли – костяшки приобрели пурпурный цвет и раздулись, некоторые пальцы торчали под странными углами.
– Боюсь, тут использовали тиски для пальцев, – сказал Брэбэзон.
– Тиски для пальцев? – переспросил я, в ужасе глядя на него. – Где в наше время можно вообще раздобыть эту вещь?
– О, они регулярно используются на невольничьих кораблях. Конечно, это неприятный аспект этого бизнеса, но иногда их применение необходимо. Например, если возникает подозрение, что негры готовят восстание, тиски для пальцев могут заставить их заговорить. Я раз в два года вербуюсь
Боже праведный. Что за люди. Что за город.
– Как я вам уже говорил, это был не первый раз, когда человек, которого мы знали как Валентайна, приехал в Дептфорд, – снова обратился ко мне Чайлд. – Мне самому приходилось иметь с ним дело. Он докучал одному из наших работорговцев, проживающему здесь, на Бродвее, и пытался взбаламутить местных негров. Я посоветовал ему убраться из города и не возвращаться. – Чайлд встал над трупом и показывал на следы на теле Тэда, пока говорил: – Кнут. Клеймо. Тиски для пальцев. Так наказывают рабов. Ваш друг приехал сюда в поисках неприятностей на свою голову, и он их получил.
Брэбэзон снова перевернул Тэда на спину и отступил назад. Я знал, что эта сцена останется в моей памяти навсегда.
– Вы уже арестовали того, кто это сделал?
– Пока нет, – ответил Чайлд.
– А что вы делаете, чтобы найти его?
– То, что обычно делаю, когда у меня есть труп и нет свидетелей. Предлагаю награду и жду, не придет ли кто-нибудь за ней.
– В Лондоне многие магистраты тоже расследуют преступления.
Чайлд спокойно посмотрел мне прямо в глаза:
– Это не Лондон.
Мой взгляд все время возвращался к клейму на груди Тэда, я представлял, какой был запах, когда кожи касалось раскаленное железо, и как он кричал.
– Если убийца знает, как наказывают рабов, разве не разумно предположить, что он связан с работорговлей?
– Несомненно, связан, но половина мужчин в этом городе в то или иное время работала на невольничьих судах. Это почти три тысячи подозреваемых. Я поспрашивал в тавернах, где бывают моряки с таких кораблей, но никаких ответов не нашел. Да и не ожидал. Работорговцы и все в этом бизнесе своих не выдают.
– А клеймо? Рисунок весьма своеобразный, не правда ли?
Брэбэзон стоял спиной к нам, чистил какой-то аппарат. Теперь он повернулся и сказал:
– В Дептфорде можно найти бессчетное количество таких старых штуковин, которыми клеймили рабов, сэр. Я бы не стал рассчитывать на это.
– Насколько я понимаю ситуацию, ваш друг начал спор о рабстве не с тем человеком, – сказал Чайлд. – За ним последовали в какое-то тихое место, где убийца напал на него. Злодей поразвлекался… – Чайлд схватил себя за указательный палец и сделал резкое выворачивающее движение. – А когда ему это наскучило, он перерезал мистеру Арчеру горло.
– Вы же не думаете, что его замучили до смерти из-за политических разногласий?
– А из-за чего еще?
В комнате воцарилась странная тишина. Оба мужчины повернулись ко мне, ожидая моего ответа.
– Мистер Арчер сказал своей сестре, что за ним следят. Что в Дептфорде его пытались убить. Может, именно поэтому он использовал вымышленное имя – потому что боялся за свою жизнь?
– Он говорил что-то еще про человека, который пытался его убить?
– Только что у него могущественные враги. Я думаю, работорговцы. Арчер был участником какого-то заговора с целью покончить с торговлей африканцами.