Кровь и туман
Шрифт:
– Ты с нами? – покидая нагретое местечко, спрашивает у меня Бен.
Он подходит к Марку, встаёт рядом. Я вижу ту самую разницу, которая всегда бросалась в глаза, когда эти двое входили в помещение: и внешняя, и внутренняя, они наперебой кричали окружающим о том, что такие полярные люди попросту не могут быть вместе.
Но Бену и Марку это удаётся.
– Нет, – качаю головой. – Посижу ещё немного, да пойду в комнату, попытаюсь перехватить пару часов сна.
– Если что – ты знаешь, где нас искать, – даря мне улыбку, сообщает
Прежде чем уйти прочь, оставляя нас с Беном ещё ненадолго почти, – не считая Нины, – одних, он подходит и обнимает меня за плечи. От его жёлтого свитера пахнет влажной землёй, а от волос – хвойным шампунем.
– Конечно, – отвечаю я ему за спину.
И старательно, изо всех сил избегаю пристального Бенова взгляда.
– Что ж, – говорит Бен, стоит только Марку выйти. – Наверное, будет справедливым сказать тебе спасибо за то, что позвонила и вытащила меня хоть ненадолго из комнаты, полной смеха моего лучшего друга и шуточек девчонки, которая, кажись, на него запала.
– Это какая-то Тильда?
– Она вместо Виолы с нами в оперативной команде.
– Ясно, – киваю я. – И не за… хотя, знаешь, что? Будешь должен.
Бен ухмыляется, но головой качает, мол, понял, никуда не денусь.
– А ещё, я не сбежала, – замечаю я.
– Что?
– Ты говорил, пошёл искать меня, когда я сбежала. В тот самый первый день. Так вот, чтоб ты знал – я не сбежала.
– Сбежала, сбежала. Волосы назад, пятки сверкают.
– Ты был полуголым, я испугалась.
– Ой, испугалась ли?
– Дрон! – доносится из коридора голос Марка.
Он заканчивает разговор вместо нас, освобождая от необходимости лихорадочно продумывать в голове слова, пусть и недолгого, но прощания. Поэтому Бен покидает медкорпус молча. А я сползаю на стуле, устраиваясь, как мне кажется, максимально удобно в моём положении, и прикрываю глаза.
Моей колыбельной становится размеренное тиканье аппарата искусственной вентиляции лёгких.
***
По дороге в тренировочный зал я пытаюсь себя разбудить. Глаза слипаются, хочется плюнуть на всё, подняться в комнату “Дельты” и вырубиться часов на двенадцать. Единственное, что останавливает меня – Бен, идущий чуть позади, словно надсмотрщик.
– Я помню, что обещала начать посещать все занятия и окончательно войти в режим, но, – я бегло оборачиваюсь на Бена через плечо, – может, с завтрашнего дня?
– Сейчас ударю, – предупреждает Бен. – Давай, давай! Шементом.
Я тяжело вздыхаю, но Бен на это не реагирует так, как мне хочется – наоборот только толкает, больно впиваясь костяшками пальцев в позвоночник.
– Сегодня по расписанию огневая подготовка, но что-то мне подсказывает, сейчас нам расписание тренировочного зала можно спокойно игнорировать, – Бен нагоняет меня. Наши плечи соприкасаются. – Показательные вступления же.
– Да, – снова вздох, но теперь он выходит сам, без моего контроля. – Спросишь, готова ли я опозориться?
–
Я замахиваюсь, чтобы отвесить Бену подзатыльник, но раньше этого случаются две вещи: Бен пускается вниз бегом и кто-то перехватывает мою руку, спасая Бена от увечий.
Пальцы переплетаются. Чужие – они длиннее и тоньше моих, – увешаны тонкими кольцами из чёрного матового металла.
Мне не надо оборачиваться, чтобы понять, кому они принадлежат.
– Доброе утро, – говорит Влас.
Чтобы не образовывать пробку, он утягивает меня прочь от лестницы к деревянным часам с кукушкой и пышному растению в, кажется, очень древней вазе.
– Доброе.
Его рука в моей руке – половина моих волнений. Остальное – то, что он наклоняется к моему лицу. Я успеваю чуть повернуть голову, чтобы губы Власа, соскользнув, лишь мазнули мою щёку.
Разумеется, ему не кажется это чем-то случайным, ведь он далеко не дурак. Беглый взгляд, который я ловлю на себе сразу после этого, заставляет меня поёжиться.
– Как вам временный куратор? – спрашивает Влас.
Как член Совета, он обязан быть политиком: объективным, спокойным и лояльным в любой ситуации. Именно это, как мне кажется, не позволяет ему сейчас пуститься в расспросы касаемо моего поведения.
– Странный.
– Татьяна оставила о нём отличные рекомендации.… А ещё сказала, что если Дмитрий его не возьмёт, она ни в какое путешествие не поедет, но в этом случае всему штабу придётся отдуваться за то, что она не погреется на пляже у моря. Так что у нас не было другого выбора.
Я пропускаю короткий смешок. Это очень похоже на ту Татьяну, которая выпускала в меня стрелы из арбалета в попытке чему-то научить.
– Я, собственно, другое хотел спросить, – Влас трясёт головой, отросшая чёлка падает ему на лоб. – Не хочешь вечером сходить куда-нибудь?
– Сходить?
– Ну да, – Влас коварно улыбается. – Свидание.
Последнее его слово обрушивается мне на голову настоящим камнепадом. В попытке ответить ему на улыбку, я, кажется, перебарщиваю, потому как стоит только губам растянуться в подобие оскала, Влас в лице меняется безвозвратно.
– Ты в порядке? – интересуется он. – Хорошо себя чувствуешь?
Резонный вопрос.
– Да, я… – где хоть какие-то слова? Где хоть что-то? На языке вертятся одни только нечленораздельные звуки. – Да… Да! Давай сходим.
Вдобавок киваю как ненормальный болванчик на приборной панели легковушки. Влас сводит брови к переносице.
– Ты уверена, что всё нормально?
Влас хоть и спрашивает, но ответа не требует. Он произносит эти слова лишь потому, что раньше я всегда и всё безоговорочно ему доверяла. Какие вообще у меня от него могли быть секреты, если Влас находится рядом со мной буквально с моего рождения?