Кровь и Звёзды
Шрифт:
На третий день после освобождения Стойла, проснувшись, я обнаружила листок, приколотый к двери моей комнаты. «Требование к Блекджек и компании покинуть Стойло». Я успела насчитать под этой петицией больше сотни подписей, прежде чем бросила это дело. Имя Миднайт стояло на первой странице.
Отшвырнув бумажку, я свернулась калачиком на кровати рядом с Глори и уткнулась ей в шею.
— Завтра мы уйдём.
— Мне очень жаль, Блекджек. Я знаю, что такое тоска по дому, — тихо сказала Глори. Да, ей это известно куда лучше, чем мне. Я прижалась к ней ещё сильнее, сопереживая её собственным потерям.
Мамы больше нет. Мои старые
* * *
Нам с Мамой повезло оказаться в числе тех немногих семей, где мать и дочь могли позволить себе роскошь жить в отдельных апартаментах. Я редко бывала у неё, так как всегда чувствовала себя там не в своей тарелке. Но завтра утром мы отправляемся к вышке САОМТН № 14, и другого шанса мне может и не представиться. Когда-нибудь Стойло найдет замену нам обеим. Уж не знаю, как… да и, если честно, не особенно меня это теперь волнует. Местные выразили свои чувства к нам совершенно определённо. И лучшее, что можно было сделать в этой ситуации — проявить уважение к их желаниям. Да и мои друзья, учитывая всеобщее отношение, будут только ради покинуть это место, когда я сообщу им, что нам предстоит отправится в путь, чтобы узнать побольше про ЕС-1101. Сейчас нас устроило бы любое направление.
Даже спустя недели в комнате всё ещё ощущался её запах: странная смесь пороха, оружейной смазки и лавандового мыла. Квартира не отличалась ничем особенным: всё в Стойле было стандартизировано. Хотя, многие пытались как-то по-особому помечать личные вещи. В каком-то смысле беспорядок в моей комнате был попыткой придать ей индивидуальности. И надо сказать, это была весьма недурная отговорка, чтобы не делать уборку. Мама предпочитала украшать своё жилище фотографиями и рисунками. Я знала, что она рисовала, но даже не догадывалась, какой талантливый художник в ней скрывался. Возможно, Мамина кьютимарка с дубинкой и наручниками была сродни моей: талант, который она вынуждена была принять, потому что не могла стать тем, кем мечтала.
Как бы мне хотелось, чтобы она услышала, как я играю…
На одном из рисунков я увидела совсем ещё юных Маму и Петунию. Будущая мать Дейзи смотрела с рисунка тяжёлым и агрессивным взглядом, поразительно напоминая свою дочь в этом же возрасте. На другом была изображена Мама в униформе охранницы в компании незнакомой кобылы, вероятно, моей бабушки. Ещё пожилые кобылы. Одни — полные достоинства. Другие — унылые. Некоторые щеголяли чертовски умным выражением лица.
«Так вот откуда оно у меня».
На самом старом рисунке я увидела кобылу с плакатов Министерства Крутости, державшую в копытах маленькую единорожку. «У меня никогда не было своего жеребёнка. Её мать ушла на север. Надеюсь, она найдет там то, что ищет». А вот и я сама, совсем маленькая, с картой джокера, прилепленной к рожку. Перевернув рисунок, я улыбнулась. «Моя Везучая Девочка».
Складывая рисунки, я почувствовала, как по щекам побежали слёзы. Да, я везучая… даже более, чем заслуживаю. Жаль только, что я не сумела оценить этого раньше.
* * *
Было поздно, и все мои друзья
Совсем как для Флэнка.
Я скакала неспешной рысью по тусклым коридорам, прислушиваясь к звукам припозднившихся празднеств где-то в дальнем конце жилого блока, которых, как я понимала, мне лучше избегать. Хотя, смех и хихиканье манили, и мне, как и прежде, хотелось разделить общее веселье.
Чтобы не поддаваться искушению, я отправилась вниз, в наполненные монотонным гулом коридоры технических и коммунальных уровней. Мои ноги настолько хорошо знали этот маршрут, что я могла бы пройти его даже с закрытыми глазами. Я миновала хранилище, где поймала П-21, ворующего припасы. Нашла тот закуток за генераторами, где прятала его много лет назад. В конце концов ноги принесли меня в Вентиляционное Техническое Помещение № 3. Там так и не прибрали; стол до сих пор был заляпан моей запёкшейся кровью, а пол вокруг него всё так же устилали игральные карты.
Одну за другой я собрала их все своей магией, с привычной лёгкостью сложив в колоду у себя в копытах. Затем сунула её в изношенную картонную коробку со знакомыми каракулями на ней. Многие кобылки в Стойле подписывали так свои побрякушки.
«Собственность Таро».
«Таро?»
Внезапно откуда-то из дебрей технического уровня раздался приглушённый удар, а за ним последовал громкий хлопок, который, в свою очередь, сменился шипением. Но тревога не включилась. И никаких предупреждений на радио-каналах. Сунув карты в свою поклажу, я быстро поскакала в направлении, откуда раздавалось это шипение. Отвратительный запах разложения достиг моих ноздрей ещё до того, как я увидела разливающуюся по полу чёрную воду. Надпись на двери гласила: «Резервуары Переработки Биоотходов № 2».
За дверью находились два огромных металлических чана высотой в мой рост, но в четыре раза шире, а в длину занимающие почти всю комнату. С ними соединялись многочисленные трубы, помеченные выцветшими табличками. Через разорванную прокладку во фланцевом соединении одной из труб хлестала грязная вода. От вони у меня перехватило дыхание.
— Я знала, что прокладка не выдержит! — прокричала молоденькая кобылка с разводным ключом во рту, вбегая следом за мной. Промчавшись мимо, она по лестнице взобралась к месту прорыва. Её коричневый рабочий комбинезон быстро покрылся чёрными пятнами от воды. — Закрой вентиль номер четыре! — крикнула она, пытаясь затянуть туже болты на фланце.
Я растерянно крутила головой по сторонам, пока она не указала мне копытом на несколько больших колёс на стене. Труба над одним из них была помечена цифрой «4». Использовав свою магию, я начала вращать его. Вода брызнула из трубы ещё сильнее.
— Закрывай вентиль, а не открывай его! — завопила кобылка.
Я прокричала извинения и сменила направление вращения. «Что? Эта чёртова штука ведь не подписана!»
С закрытым вентилем напор воды упал до тоненькой струйки.