Кровь и Звёзды
Шрифт:
А Глори… в одночасье лишившаяся всего… что будет делать она? Куда податься дашиту в этом мире? Попытается ли она очистить своё доброе имя? Сразится ли с Лайтхувзом в одиночку? Или просто найдёт себе тихий уголок в Пустоши, чтобы осесть там?
Пока её не схватят работорговцы, не отравит Х.М.А. или не сожрут какие-нибудь монстры. Или пока Крупье не заберёт ещё одну пони. И затем ещё одну. И ещё. Потому что именно так обстоят дела в Пустоши.
Мне вспомнились слова Рампейдж, сказанные ей когда-то:
С каждым
«Ты права, что боишься, Рампейдж, потому что так и будет. И я ничего не смогу с этим поделать. Пустошь всегда одерживает верх».
Со стороны фургона раздались вопли, полные страданий. Они идеально гармонировали с криками в моей голове, снова и снова повторявшими одно и то же терзавшее меня слово.
Это стало последней каплей.
Я не могла больше оставаться здесь. Не могла выносить всего этого. Мне нужно было уйти… куда угодно. И я нашла способ, левитировав из сумки шар памяти и коснувшись его рогом.
<=======ooO Ooo=======>
Так, что тут у нас? Самец… пони… земной пони, если точнее. Большой и массивный. Униформа. Оружие. Мятный одеколон? Вот это было неожиданно.
Мой носитель встал перед зеркалом. Дуф. Он, как и прежде, излучал обаяние каменного изваяния. Жеребец повернулся одним боком, и на его лице появилась улыбка. Повернулся другим, и она превратилась в усмешку. Весьма плотоядную, надо сказать. Дуф тяжело плюхнулся на круп, схватившись за голову.
— Мама, ничего не выйдет. Я знаю, ты сказала, что мне нужно набраться храбрости и всё такое… открыть ей свои чувства… но это просто безнадёжно.
— Дуфус, ты болван! — отрезал раздражённый кобылий голос из другой комнаты. — Тебе ведь нравится эта кобылка, не так ли?
— Конечно, мама. Больше всех на свете.
— И ты сказал, что ей сейчас очень плохо?
— Всем нам, мама, — ответил Дуф, пытаясь пригладить свою непослушную чёрную гриву. — С гибелью Биг Мака… мы все чувствуем себя потерянными.
— Значит, именно сейчас ты нужен ей, понял? Самое время признаться в своих чувствах и сказать ей, что любишь, — наставительным тоном произнесла его мать. Она шагнула в поле зрения, костлявая и мрачная, и на её кислом лице мелькнула улыбка. — Ну вот. Вылитый отец.
Почему-то показалось, что тощая розовая кобыла не особо обрадована этим фактом.
— А теперь отправляйся и сделай всё как нужно, понял, Дуфус?
— Да, мама, — кивнул он в ответ. — Обещаю, в этот раз я не напортачу.
Она вздохнула и погладила его копытом по груди.
— Просто постарайся как следует, — произнесла она и встала на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щёку. — И как только я умудрилась родить такого здоровенного увальня?
Дуф усмехнулся
— Тебя ждёт прекрасная ночь, Дуфус.
Должна признаться, мне не доводилось раньше слышать, чтобы это слово произносили с такой нежностью.
Дуф попрощался с матерью и на автобусе отправился обратно в Мирамэйр. Все на авиабазе выглядели ужасно подавленными. Полагаю, похороны Биг Мака состоялись совсем недавно. Выйдя из автобуса, Дуф поскакал в сторону казарм, миновав по пути группку кобыл, которые разгружали свой небесный фургон. Едва заметив его, они сразу же зашушукались, пихая друг друга локтями.
— Эй! Спорим, ты не сможешь выгрузить все эти ящики за пять минут, — нарочито громко обратилась одна из них к своей подруге.
— Ха… да это никому не под силу, — возразила та, а затем добавила: — Даже Дуфусу.
Его уши встали торчком.
— О чём вы, дамы? Да мне это — раз плюнуть.
Я мысленно застонала, когда он без колебаний забрался в фургон и, схватив зубами холщовую веревку на конце деревянного ящика, взгромоздил его на свои широкие плечи. Надо признать, ящики эти были на редкость тяжелые, но и Дуф был не слабым малым. Ворочая ящики, он не переставал говорить.
— Видите, дамы… вот почему… вам, кобылам… не обойтись без жеребцов, вроде меня… под боком!
А те, переглядываясь, едва сдерживали смех, пока этот амбал, обливаясь потом, делал за них всю работу.
Одна из кобыл заговорщически подтолкнула локтем другую.
— Эй, Дуфус. Мы слышали, как Твист говорила о тебе.
Тот аж выронил ящик, резко повернувшись в её сторону.
— Серьёзно, Брасс? И что же она сказала? — Ящик всем своим весом обрушился Дуфу на ногу, но он едва ли обратил на это внимание.
Брасс, кобылка с красной шёрсткой, ухмыльнулась и, переглянувшись с подругой, уставилась на этого остолопа.
— Ну, она говорила, что ей нужен особый жеребец. Большой. Сильный. Храбрый.
Я почувствовала, как лицо Дуфа расплывается в идиотской улыбке.
— Ну, я как раз такой: большой, сильный и храбрый, — чванливо произнёс он.
«Ага, а ещё потный и вонючий. Проклятье, как же он взмок, ворочая эти ящики!»
— Но она также сказала, что это должен быть смелый и решительный жеребец, который не побоится взять инициативу на себя и как следует отдерёт её отодрать.
Хотя её подруге этот разговор, несомненно, доставлял удовольствие, остальные кобылки нахмурились, очевидно, найдя неуместной подобную манипуляцию не очень сообразительным парнем.
— В самом деле? Но мама говорила, что я должен быть с ней милым.
— Пф-ф… И что это даст? Слушай меня, не прогадаешь. Тебе просто нужно решиться и дать ей то, чего она хочет.
— Дуфус… — начала одна из кобылок, но подруга Брасс оборвала её, наградив выразительным взглядом.
— Что ж, дамы, мне нужно идти, — откланялся Дуф и рысью пустился к главному корпусу.