Кровь и Звёзды
Шрифт:
Затем я достала СтелсБак, и, немного поковырявшись в нём, активировала его магию. Спустившись вниз, я увидела П-21, увлечённо роящегося в ящиках в поисках чего-нибудь полезного. Посмотрев на него с прощальной улыбкой, я сунула записку под мой ПипБак Дельта, оставив его в дверях таким образом, чтобы П-21 обязательно на него наткнулся, когда будет выходить. После чего решительно направилась к двери. Давно уже я не чувствовала себя так хорошо.
Мой путь лежал на север.
К морю.
* * *
Не имею ни малейшего
А затем земля кончилась.
Передо мной открылся огромный каменный уступ, выдающийся далеко вперёд над бесконечной гладью пенной воды. Холодный ветер пробирал меня до костей, а облака над головой время от времени окатывали зарядами ледяного дождя, который смешивался в воздухе с солёными брызгами. Я осторожно вышагивала по узкой тропинке, что вела к этому месту, минуя рассохшиеся столы для пикников и ржавые мангалы. ПипБак Мармеладки тихо пискнул. На карте появилась иконка с надписью «Стар Пойнт». Наконец, я достигла края этого огромного каменного уступа. Окружённая со всех сторон бескрайней пустотой, я почувствовала, как меня охватывает знакомое чувство страха. По краям этого огромного каменного клина бежали проржавевшие останки ограждения. Высокая трава тихо шелестела на ветру.
По крайней мере, я была здесь не одна.
В самом центре площадки лежал одинокий скелет единорога, лишь слегка присыпанный землёй. Рядом с этими останками, на которых болталось несколько полуистлевших тряпок, валялся сгнивший вещевой мешок.
— Привет, — тихо поприветствовала я кости и изо всех сил зажмурила глаза, чувствуя, как паника постепенно растворяется во мне, уступая место апатии, которая была всё же терпимее.
Я снова открыла глаза и осмотрела эту неприветливую безбрежную пустоту. На западе возвышались крутые горы. На востоке громоздились развалины морского порта. Позади осталось Девяносто Девятое и все мои кровавые грехи. А впереди не было ничего, кроме абсолютной пустоты. Более одинокой я бы, наверное, не чувствовала себя, даже очутившись на луне.
— Надеюсь, вы не против моей компании, — пробормотала я, обращаясь к скелету, и достала Бдительность. Ну, вот и всё. Сейчас это закончится. Я приставила оружие снизу к подбородку и закрыла глаза. Если есть на свете хоть одна причина, чтобы я оставалась в живых, сейчас для неё самое время.
Я спустила курок.
Пистолет, холодное металлическое дуло которого прижималось к моей нижней челюсти, издал тихий щелчок. Медленно левитировав оружие обратно в поле зрения, я непонимающе уставилась на него. На предохранителе. Я мелко задрожала, глядя на эту маленькую кнопку над спусковым крючком. Солёные слёзы на моём лице смешались с океанскими брызгами, когда я свернулась калачиком рядом со скелетом единорожки. Мой взгляд был направлен прямо в её пустые
«Эта кобыла пришла сюда умирать, когда упали бомбы? Сама выбрала место, где встретить свой конец? Рыдала ли она, умирая? Страдала ли? Или ей страстно хотелось жить? Остаться с теми пони, что любили её? Остаться в мире, умирающем и разваливающемся на части?
Но какой был смысл продолжать жить в мире, который становился только хуже? В мире без Принцесс? Где наградой за добрые деяния были одни лишь страдания, а все благие намерения оборачивались горьким разочарованием?»
Я сняла пистолет с предохранителя.
«Четыре сотни загубленных жизней. Сорок жеребят. Скудл. Если наказанием за убийство является смерть, то я хотела бы умереть четыреста сорок один раз, чтобы сполна заплатить за то, что натворила».
Запрокинув голову, я вставила дуло пистолета себе в рот. Ощутив холод его посеребрённого металла и вкус соли на нём.
Внезапно череп пони отвалился и стукнул меня по ноге. Я опустила на него взгляд; рог, всё ещё сохранявший едва заметный голубой оттенок, коснулся моего колена.
— Как мне жить дальше? — прошептала я.
Затем я заметила разошедшийся шов на вещмешке. Внутри обнаружилось несколько ветхих платьев, детская погремушка и потрёпанный диктофон. Последний я осторожна вытащила наружу. Механизм диктофона давно был сломан, но, подключив его к своему ПипБаку, я сумела восстановить два фрагмента записи. Начала я с последнего из них.
Послышался громкий гул, состоящий из криков, воплей, звуков толкотни и испуганного плача.
— Мамочка, мне страшно. Куда мы идём?
— Мы направляемся в стойло, дорогая. Помнишь, я тебе о нём рассказывала?
— Я не хочу в стойло! Хочу домой. Почему мы не можем пойти домой, Мамочка?
— Ш-ш-ш. Тихо. Мы должны идти. Только там мы будем в безопасности.
— Ваш пропуск? — раздался строгий кобылий голос.
— Вот. На меня и мою дочь.
— Минутку! Это пропуск в Стойло Девяносто! А не в Девяносто Девятое. Вы думаете, что можете вот так запросто поменять Стойло?
— Прошу вас, нам никак не успеть в Девяностое вовремя!
— Ничем не могу помочь. Освободите проход!
Послышались звуки какой-то возни, а затем раздался другой, более авторитетный голос:
— Что здесь происходит?
— Пожалуйста. У нас пропуска в Девяностое, а не в Девяносто Девятое, но… умоляю, возьмите хотя бы её!
— Правила на этот счёт совершенно ясны, Трик.