Кровь и Звёзды

Somber

И на этом всё закончилось. Распределение ролей. Я оставалась бы в Хуфингтоне, охотилась бы за секретными проектами Голденблада и узнала бы, что этот ублюдок сделал с ДМД. Потому что я подозревала, что несмотря на апокалипсис и два века после, это ещё не умерло. Просто спит, и я не была уверена, хотела бы я знать, что произойдет, если оно проснулось бы.

Твайлайт Спаркл создала Сады для спасения Эквестрии. Голденблад хотел спасти Эквестрию больше всего.

Со всеми ресурсами шести министерств, что мог создать Голденблад?

* * *

«Люблю

ли я Блекджек? Это… странно личный вопрос. Я не знаю, как ответить. „Да“ было бы достаточно, но это действительно не сможет объяснить многое, не так ли? Я полагаю, что вы на самом деле спрашиваете: почему я люблю Блекджек?

Когда Блекджек в своей лучшей форме, она как лучшая представительница вида. Я действительно считаю, что нет ничего, что она не может выполнить, когда она такая. Почти пугает только то, что она может сделать, когда она начинает над этим думать. Она выследила Даск, боролась с целой кучей солдат Красного Глаза, и вернула её, чтобы помочь мне. И это сработало. Я не думаю, что Даск и я когда-либо говорили, как в тот момент, когда она увидела мою травму. И поэтому, когда она говорит о спасении Хуфингтона и Эквестрии, я думаю, что Блекджек могла бы это сделать.

В то же время, я боюсь её. Я боюсь того, что она будет делать, что она может сделать. Она убила своё стойло, потому что думала, что это был правильный поступок. Она чуть не убила себя по той же причине. Я не знаю, что освободило её от этого, но это должно было быть чудом. Она прошла через эти туннели и продолжала идти, когда все мы просто хотели умереть. И я боюсь, что в один прекрасный день она пойдет куда-нибудь… а я не буду в состоянии следовать за ней.

Так что, люблю ли я её? Да. Но всегда ли я смогу быть с ней? Я не знаю…»

* * *

После этого было не так много обсуждений. Мои друзья знали мой план. Оставят ли они меня? Наверное, это было бы к лучшему. У Рампейдж не было никаких причин, чтобы остаться, и куча причин, чтобы уйти. П-21… его ждала лучшая жизнь в Капелле. Лакуна… Откуда я могу знать, что Богиня не возьмет ее под контроль? Скотч нужно было оставить позади — там, куда я иду, нет места для кобылки. И, хотя я любила ее больше жизни, там не было места и для Глори. Меня ждал плохой конец.

Я все равно не хотела снова остаться одной… Я ненавидела одиночество. Но то, что мои друзья страдают из-за меня, я ненавидела еще больше.

Я положила голову на грудь Глори, слушая звук биения здорового сердца и позволяя ему успокоить меня.

* * *

Мои копыта мягко захрустели в снегу, ночь приняла янтарный оттенок, когда я потрусила с ПипБаком, щелкавшим мне в уши. По какой-то причине я была одета во все черное. Черный противогаз. Черная броня, покрывавшая меня от рога до копыт. Черный плащ, накрывающий все это. Снежные сугробы, казалось, светились сами по себе, пока я молча плелась вдоль дороги.

Надо мной висел город мечты, или, возможно, ночных кошмаров, на огромной внушающей ужас платформе, цепляющейся за склон утеса. Мои губы беззвучно шевелились, но знакомые слова были скучными и бессмысленными. Казалось, потоки газа струились от краев

города. Прогорклый вкус апельсина наполнял мой рот из трубки в углу. Были чужие следы на снегу. Тела в снегу. Следы мертвых пони. Я шла по ним всякий раз, как могла выбраться из снега. Темные тучи продолжали слой за слоем сбрасывать пушистый материал. Сейчас его было по колено.

Впереди были огни. Небесные фургоны. Палатки. Слоняющиеся, тихо плачущие пони, ютящиеся в убежищах из машин. Я сошла с дороги и стала подползать ближе, тише, чем падающий вокруг меня снег.

— Откройте новый ящик Рад-Икса, и держите его подальше от этого зеленого снега, — крикнула кобыла в ярко-желтом костюме. — Раздайте эти защитные костюмы. Жеребята первые, черт побери! — Закричала она, махая копытами на пони вокруг нее. Костюмы были помечены бабочками Министерства Мира. Были здесь также солдаты, они выглядели напуганными и напряженно всматривались в темноту.

Я подкралась еще ближе. Солдат спросил кобылу в желтом защитном костюме:

— Это правда? Хуффингтон тоже пал?

— По всем экстренным каналам никто не отвечает — ответила кобылка — Возможно, нам удастся связаться с ними в Медицинском Центре Флатершай…, если он еще не атакован…

Она всмотрелась в темноту и в её голосе прозвучала нотка отчаянья.

— Есть ли еще хоть одно место, что не было атаковано.

— Вскоре мы ударим по ним тоже, — тихо пробормотал солдат, хмуро смотря вверх на мёртвый город. — Я не думаю что ещё какой-нибудь пони придёт от туда. Мы не можем охранять этот эвакуационный центр вечно.

Она топнула копытом в снег:

— Я не могу поверить, что Стальные Рейнджеры просто бросили нас. «Отозваны» ага как же. Для чего они отозваны?

Затем я левитировала винтовку перед собой. Дальность обзора позволяла держать голову солдата четко в поле зрения. Почтенная. Определенно пожилая кобыла. Не того типа, который вы ожидаете увидеть в боевых доспехах. Прицел выровнялся на ее виске. Небольшое отверстие появилось сразу за её головой; большую часть разбрызганной крови на снегу прикрыло её тело. Кобыла в костюме экстренной помощи замерла, но стеклянный шлем искажал мой прицел. Секундой позже моя винтовка тихо выстрелила в неё. Выстрел в грудь. Она упала и поползла к одному из вагонов.

Другие солдаты в эвакуационном лагере начали готовиться к бою.

— Снайпер! Зебра снайпер! — оповещали они беженцев, когда те начали кричать.

Прицел переместился на лагерь. Солдат с винтовкой. Выстрел в голову. Солдат с винтовкой. Выстрел в голову. Остальные были позади в укрытии. Принимая ещё один тошнотворный глоток оранжевого, я встала и направилась к лагерю.

Винтовка сама разобралась в воздухе возвращаясь в мою сумку, откуда были извлечены два матовых черных автомата: АФ-44 «Кролика Энджела». Глушители длиной с копыто были прикручены к каждому, я словно чёрная смерть двигалась к лагерю, глушители уменьшали шум, и полностью гасились вспышки.