Кровь и Звёзды
Шрифт:
— Сангвин связался со мной, — мягко сказала Глори, не поднимая взгляда от своей работы. — Эта Психошай принесла сообщение, пока ты… забирала свои вещи. — Я ничего не сказала, только втянула воздух. Ее копыта, обычно такие уверенные, уронили ударник из «Карамеля», когда она быстро добавила: — Даск и Лайтнинг Дэнсер были со мной. Она не пыталась ничего сделать.
Я ничего не чувствовала. Я ни о чем не думала. Я была такой же серой, как мир за окном.
— О. — было все, что я могла сказать.
— Она сказала мне… Она сказала мне, чтобы ты
Это было удивительно, как она держала голос, как она боролась, чтобы сдержать дрожь желания.
— Мммм…
— И… она сказала, что он… он может клонировать для тебя новые органы. Новое сердце. Легкие. Все части тебя, которые повреждены.
Что я могла сказать? Что я должна была сказать? Я слушала, как капли ударяли по стеклу.
Что могла сказать она? Что бы она сказала?
Она тихо фыркнула:
— Я хочу, чтобы ты сделала это, Блекджек. Я сделала…
Я не моргнула глазом. Не повернулась. Я смотрела на отражение своего глаза. Кажется, я могла видеть свою душу.
Я подумала, что она тоже повреждена.
— Но… Я знаю, ты не обязана соглашаться на это, — сказала она, шмыгнув носом и кончиком копыта загнав ударник на место. Она была такой нежной. Такой аккуратной. Я видела, как она плачет, в моем сознании. Медленные слезы. — Я знаю, он монстр… Что он будет делать ужасные вещи с Химерой. Что он, скорее всего, ударит тебя в спину, так или иначе, прежде чем поможет. Я знаю, что это неправильно.
Но она хотела этого в любом случае. Я хотела сделать это для нее. Я хотела. Хотела этого так, что становилось больно внутри.
Но мы не всегда получаем то, чего хотим. Даже когда мы это заслужили.
Я тихо вздохнула и опустилась на колени рядом с ней. Теперь была ее очередь решать. Пистолеты были забыты, она уткнулась лицом в мое плечо и зарыдала.
— Я знаю, что это неправильно, но я хочу этого так чертовски сильно!
И это было все, что нужно было сказать. Все, что могло быть сказано. Как дождь в Хуффингтоне, польются слезы. Но дождь в конце концов закончится.
* * *
— Богиня желает взять слово, — произнесла Лакуна из тени коридора. Я поразилась затвору… что Глори могла сделать такого, что его движение стало более гладким, чем когда я нашла пистолет?
— Ты обратишь на Нас внимание! — Богиня твердо топнула копытом. Я делала так же, когда была кобылкой.
Я не отвела взгляда от патронника. Много механической работы ушло на это оружие. Я слышала легкий скрежет металла о металл, едва слышный после смазки. Я задалась вопросом, было ли оно сделано специально для Кард Трик. Я медленно двигала затвор вперед и назад. Скрежет все еще был.
— Продолжайте, Ваша Божественность.
— Мы приказываем тебе передать ЭП-1101 этому Сангвину. Мы нуждаемся в Химере. Возможно, это ключ к будущему вида пони. — Я видела отражение ее сердитого взгляда на корпусе Бдительности. —
— Нет, — мягко ответила я. На затворе был небольшой износ. Ничего серьезного. Богини, Глори проделала отличную работу.
Богиня уставилась на меня лицом Лакуны. Она избавилась от платья. Кобыла выглядела… стандартной. Массового производства. Не тем аликорном, которая спасала меня так много раз.
— Нет?
— Это три буквы, — ответила я, вставляя на место магазин и досылая пулю в патронник.
Её глаза вспыхнули в ярости.
— Ты дала слово!
— Агась. Похоже, что я к тому же и лгунья, — сказала я, прежде чем посмотрела на неё. — Проект Химера был до проекта аликорнов Твайлайт. А у тебя есть её воспоминания… или что-то… внутри тебя. Так для чего он тебе нужен?
— НАГЛАЯ КОБЫЛКА! БОГИНЯ НЕ ДОЛЖНА НИ ПЕРЕД КЕМ ОБЪЯСНЯТЬСЯ! МЫ — БУДУЩЕЕ ЭКВЕСТРИИ! МЫ — ВАШЕ СПАСЕНИЕ! БОГИНЯ… — начала она, и это было кстати. Прежде чем она смогла пройти эту отметку, я засунула Бдительность ей в рот. Кобыла выглядела настолько ошеломлённой, что я, возможно, нашла забавным, что она прервала свою тираду, хотя только что направляла её мне прямо в голову.
— Позволь мне кое-что прояснить. Мне не нравится слово «Богиня». Я даже не могу больше думать о Селестии и Луне, как о Богинях. Я даже не думаю, что Богини есть в наше время. Всё, что я знаю, это друзья и враги. Лакуна — мой друг. Богиня — нет. — Мой глаз сузился; Я надеялась, что Лакуна простит меня за это. — Так что моим предложением будет, чтобы ты позволила Лакуне говорить за тебя, Богиня, потому что сейчас я достаточно рассержена, чтобы назло игнорировать тебя.
«Я хотела найти одного гуля и сделать из него розовую, дымящуюся сумку!»
На секунду я была уверена, что мне придётся нажать на спусковой крючок. Затем я увидела небольшое напряжение вокруг глаз, бывшее скорее беспокойством, чем возмущением, и вытащила пистолет из её рта.
— Мне очень жаль, Лакуна, — тихо сказала я. Мне стало за это стыдно.
Она мгновение подвигала своими челюстями, прежде чем мягко проговорила в моей голове:
— Всё в порядке, Блекджек. Но, как ты и сказала, Богиня, безусловно, тебе не друг.
Я вздохнула и посмотрела на дождь, стекавший по оконному стеклу.
— Мне не нравятся существа, думающие, что они прекрасные. Могучие. Лучшие. — Я заметила своё отражение в полированном серебряном покрытии Бдительности. — Я знаю, что слаба и бессильна. Мне не нужна какая-то Богиня, втирающая это.
Лакуна помолчала секунду и сказала голосом с оттенком иронии:
— У тебя нетипичное понимание концепции слабости.
Я слегка улыбнулась. Как, чёрт возьми, Богиня могла считать, что смирение, сдержанность, и сострадание это слабости? Если бы Богиня была, как Лакуна, Эквестрия стекалась бы толпами, чтобы присоединиться к Единству. Ни один пони не хотел быть частью чего-то, считавшего, что оно уже лучше без них.