Кровь на черных тюльпанах

Коршунов Евгений Анатольевич

— Все дело в нашем невежестве, — продолжал Маккормик. — Помню, перед направлением сюда, в Москву, изучал анализ штаб-квартиры о способности русских к научным изысканиям. Словно эти русские — только что открытое племя дикарей, умственные способности которых должна определять разведка. Там было названо четыре имени. Они известны каждому советскому школьнику. Как Франклин и Эдисон известны нашим. Так вот, наши парни умудрились даже тут переврать две фамилии. Менделеев — о нем даже в словаре Вебстера сказано, что он открыл периодический закон, — стал Менделевичем, а великий ученый Ломоносов — Ломоносовским.

— Это анекдот?

— Хорошо бы. Я сам держал в руках этот анализ.

Было бы не так дико, если бы его писали в сороковых-пятидесятых годах. Но он подготовлен нашими экспертами в семьдесят третьем. Прошло почти десять лет, а наши аналитики остались на том же пещерном уровне. Обидно, Вирджил. За державу обидно. Вот вы в своем бюллетене обрушились на русских, дескать, международный терроризм поддерживает Москва. Это страшный, это убийственный бумеранг! Не нам с тобой об этом говорить. Ладно, если бы они здесь были беспомощны. Они же вывернут ваш проект наизнанку. Фактами, документами. И все это обрушится на наши головы. Один из аргументов уже прозвучал здесь на конгрессе МОЖ. Представитель Франции напомнил, что во времена войны фашисты называли участников Сопротивления террористами. Так вот, я и думаю, зачем мы подхватили этот термин?

— Ты сомневаешься в том, что русские поддерживают все эти изменения в мире?

— Они и сами того не скрывают. У них же на знамени написано: самоопределение народам! А вы изобретаете велосипед и называете его мотоциклом. Чистоты нет, чистоты. Одна трепотня! А как мы влопались с этим «террористом из Никарагуа»? Выставили его перед журналистами. Он заявил, что никакого касательства к Никарагуа не имеет и вообще это провокация госдепартамента США и ЦРУ. Его вынудили клеветать. И все это ушло в прессу.

Чип молча слушал Маккормика. Что он мог ответить? На самом деле, думал Чип, почему так много у нас просчетов?..

Из послужного списка Вирджила Чипа, сотрудника Управления политической координации. Кадровый состав. Массив ЦРУ.

1982 год. Никарагуа. Манагуа. «Шварц». Координация и пропагандистское освещение повстанческих действий. Цель — операция «Фоундлинг» («Подкидыш»). Задача — дестабилизация сандинистского режима.

Уже двенадцать дней он жил в Манагуа по паспорту австрийского журналиста. Казалось, все шло по плану, который за месяц до этого они кропотливо обсуждали на конспиративной вилле в Майами с помощником госсекретаря по межамериканским делам Томасом Эндерсом. Был, помнится, и посредник, который поддерживал их связь с «команданте Ромуло».

Состоялись уже встречи с советниками посольства Венесуэлы в Манагуа Хосе Анибалем Паласиосом, Эдгаром Эскобаром Муньосом и военным атташе Сальвадора Эдуардо Авилой. Участь руководителя Сандинистских комитетов защиты революции Летисии Эрреры была предрешена: план ее убийства был разработан детально.

Наконец, 1 января с фальшивыми документами, полученными через капитана гондурасской армии Эрнандеса, в Манагуа прибыл и сам «команданте Ромуло» — Уильям Бальтодано, один из руководителей заговора, тщательно скоординированного в Лэнгли.

Как и предполагалось, вместе с военным атташе посольства Венесуэлы полковником Педро Санчесом Риверо и его агентом в Никарагуа испанцем Хулио Гонсалесом Ферроном он укрылся в здании венесуэльского дипломатического представительства. Все трое окончательно скорректировали план взрыва цементного и нефтеперерабатывающего заводов. Эта акция, как особо подчеркивалось в инструкции ЦРУ и на чем настаивал Том, призвана была нанести ощутимый удар по позициям сандинистов.

Казалось, все было готово. Люди Чипа ждали только сигнала, чтобы начать мощную акцию в прессе против

сандинистов, как вдруг Бальтодано был арестован сотрудниками службы государственной безопасности Никарагуа.

Самое неприятное случилось 16 января. Конференц-зал был полон. Усиленная охрана, свет юпитеров. Включенные магнитофоны журналистов. В президиуме — министр внутренних дел Никарагуа Борхе и начальник Управления госбезопасности Серна. Они прямо заявили, что ряд дипломатов и военных из стран Центральной и Латинской Америки замешаны в подготовке саботажа на стратегических предприятиях Никарагуа и это лишь часть крупного международного заговора против революции.

Сначала, помнится, все воспринималось как обычный пропагандистский прием сандинистов. Но вскоре ситуация взорвалась: ввели «команданте Ромуло», самого Уильяма Бальтодано. А на него была сделана, пожалуй, самая крупная ставка во всей серии тайных операций ЦРУ.

Вирджил болезненно поморщился, потер лоб. Что он должен теперь писать в отчете и для УМС и для Лэнгли? Какие еще «выводы» и «рекомендации»! Он откинулся в кресле, цедя сквозь зубы кисловатый сок с крошками льда. Что он может теперь написать?

«Великий заговорщик» в притихшем зале перечислял имена, адреса, суммы. Среди руководителей заговора он назвал и лидера Никарагуанского демократического движения Альфонсо Робело, и главу социал-демократической партии Вильфредо Монтальвана, и Висенте Раппаччиолли, и братьев Фернандо и Эдмундо Чаморро, руководивших «Никарагуанским демократическим союзом» и «Революционными вооруженными силами Никарагуа». Он рассказывал, как и откуда получал деньги и оружие, как ездил в Штаты, Венесуэлу, Аргентину, Колумбию, Чили и Гондурас. Рассказывал о встречах в генштабе вооруженных сил Аргентины с генералом Бали и его адъютантом полковником Марио Давинко, просившим «сдвинуть дело с места» и передавшим доллары на нужды «общего дела». Сообщал о получении оружия, принадлежавшего специальным силам безопасности Гондураса, о создании на юге этой страны тренировочных лагерей для бывших гвардейцев Сомосы и об американских инструкторах. Он признался во всем, этот «команданте Ромуло»: и в подготовке покушений, и в организации диверсий на предприятиях стратегического значения. Не забыл ничего. В том числе и встречи в Майами с сотрудниками Белого дома.

Вирджил вспомнил, как он втянул голову в плечи и, словно нашкодивший ребенок, пытался спрятаться за чью-то широкую спину, когда Бальтодано стал всматриваться в зал, ожидая вопросов журналистов. Чипу показалось, что «команданте» вот-вот поманит его пальцем и брякнет в микрофон: «А вот и мистер Чип из ЦРУ. Он тоже был в Майами. Здравствуйте, мистер Чип!»

Оказывается, Бальтодано засекли уже на въезде в страну сотрудники никарагуанской службы иммиграции. С этого момента за ним велось постоянное наблюдение. Значит, им все известно. Даже то, в чем пока не признался «команданте». А следовательно, и обо мне, подумал тревожно Чип. Надо убираться. Как там сказал их министр внутренних дел? Трое из четверых разоблаченных дипломатов будут выдворены из страны, а четвертый будет отбывать тюремное заключение в Никарагуа.

…Из колонок стереомагнитофона откуда-то сзади плыли завывания незнакомого ансамбля.

— Что за музыка? — спросил Чип.

— А-а, проснулся? «Машина времени», — ответил Маккормик, — русский ансамбль. Кстати, весьма восприимчивый к нашей моде. Вот где их надо брать, Вирджил. Это моя истина.

Машина проскочила на красный свет, едва не задев затормозившие «Жигули». Милиционер на перекрестке тактично отвернулся, а водитель многозначительно покрутил пальцем у своего виска.