Кровь Пяти Драконов
Шрифт:
Теперь в самом центре долины высилось странное сооружение: пять колонн из синего и зеленого камня возносились к небу, увенчанные крышей, подобной волне. Стены построенного Огненным дома были гладкими и темными, свет солнца играл на них, словно на поверхности озера.
Мы не понимали, что это такое, но чувствовали в воздухе запах свежести.
А затем Кахаллад открыл овальную дверь своего творения, и мы узрели просторный зал, в самой середине которого, на локоть ниже остального пола, находился черный диск.
И из него струилась вода. Чистая, свежая, прозрачная вода, какой трудно найти
Все мы замерли, словно пораженные молнией с небес. Многие из пленных саадаи рухнули на колени, поняв теперь, что они помогали строить.
До сих пор я горжусь тем, что первым оправился от изумления и спросил вслух:
– Что это? Источник?
– Источник может пересохнуть, – покачал головой Кахаллад, – но эта вода будет струиться вечно, ибо ее создает сила самого Творения. Это мэнс, волшебное строение, возведенное на месте стихийной силы – и способное даровать чистую воду до скончания мира.
Никто не мог вымолвить ни слова; дашараги и саадаи безмолвно взирали на чудо, сотворенное руками посланника Царства. Он же, пока мы молчали, подошел к источнику, и погрузил в него глубокую чашу. Наполнив ее до краев, Кахаллад подошел к моему отцу и протянул ему сосуд.
Тогда рухнула тишина: ибо все дети пустыни испустили возглас изумления. Все мы изумились тому, что сделал дракорожденный.
Обряд разделения воды из нового источника – один из древнейших. Если подающий воду отопьет две трети чаши, то покажет, что источник принадлежит ему и наречет принявшего у него воду младшим. Если же отопьет треть – то признает чужое старшинство.
Но Кахаллад не отпил ни капли. Всю набранную в чашу воду он отдал отцу – тем самым даруя ему чудесный источник.
Отец взял чашу, и я впервые в жизни увидел, как дрожат руки Кассана ан-Джалара. Но он не пролил на песок ни капли, осушив чашу, не отрываясь от нее. Потом – долго смотрел на дракорожденного, не отводя взгляда.
– Как имя твоего отца? – внезапно спросил наш вождь.
– Ледааль Кебок Сентар, – удивленно ответил Огненный.
– Я буду рад принять тебя в своем шатре, Киан ан-Сентар иль-Кебок ас-Ледааль, – произнес мой отец, и глаза гостя с Алой Земли вспыхнули: он понял, что значит такая фраза.
С тех пор Киана никогда более не называли Багровым Змеем. Меж собой мы иногда называли его Несущим Воду, но никогда – в лицо, конечно. Почему? Прозвища – для чужаков, странник, потому я не зову тебя по имени, пусть ты и произнес его.
Киан подтвердил, что сотворенный им мэнс отныне принадлежит дашараги. Но мэнс – это еще не все, его работа была не кончена. Вернее – наша работа, что дашараги, что саадаи… Да, пленные, хотя и были свободны, когда Киан рассказал, что еще хочет совершить, пожелали остаться и довести дело до конца.
Силой стихий Киан и Белый Поток проложили от мэнса глубокие каналы. Люди подготовили их для воды, и вскоре она хлынула по новым руслам, питая жизнь во всей долине. Сила доброжелательных духов, магия людей Царства и наши знания пустыни – все сплелось, питая землю, и взошло травой. На наших глазах долина, которую больше уже никто не называл Грозовыми Песками, обращалась оазисом, и обширным оазисом.
Вскоре дашараги снова отправились в поход, но теперь уже не для завоеваний.
Незадолго до того Киан пришел к отцу, который всегда принимал его как дорого гостя; когда они разделили воду гостеприимства, Огненный сказал:
– Мне нужна помощь молодых дашараги, вождь Кассан.
– Для чего же? – спросил отец.
– Мэнс – не источник, но ему тоже требуется уход и внимание. Я не вечно буду оставаться на юге; я хочу взять талантливых юношей и девушек твоего народа и обучить их заботиться о мэнсе.
– Ты хочешь сделать из них заклинателей воды, Киан, – сказал отец, и Огненный, помедлив, кивнул.
Так у Киана появилось семеро учеников, старшим из которых был я. Он многому нас научил: он рассказывал о далеких землях и обычаях, о том, сколько непознанного есть в мире, и как прикоснуться к сокрытым его сторонам. Мы узнали о том, что движет духами и о том, как защищаться от незримого даже для них влияния. Мы научились читать потоки силы в земле и предсказывать погоду, возводить неощутимые обереги и накладывать особые чары на предметы.
Тогда же мы поняли причину того, что казалось нам странным во время постройки мэнса, и узнали, как он вообще был создан. Тонкое искусство Киана превратило место Воздушной силы в место Водной – не зря он лил воду и двигался там подобно ей, и не зря Белый Поток каждый день осенял долину мощью своей стихии… а ведь были и сотни других, скрытых от наших глаз, дел. Но теперь Воздух перешел в Воду, и диск черного нефрита творил ее, извлекая из других стихий.
Мы стали заклинателями духов и зачарователями, погодными шаманами и чтецами драконьих линий. Всех таких людей вы называете словом «тауматург»; Киан им тоже пользовался.
Я помню один наш с ним разговор, когда у дашараги был праздник. Он длился до самой ночи, и мы с Кианом, удалившись на песчаный холм рядом, сидели с бутылью вина и чашами под звездным куполом. Рядом со мной стояла сумка, которую я принес из своего шатра.
Мы говорили о пустыне и далеких странах; но Киан, закончив очередной рассказ, поглядел на меня и сказал с улыбкой:
– Ты хочешь что-то спросить, Джасуф.
– Да, – сказал я, глядя в звездное небо. – Мы считали вас врагами – но вы, люди Алой Земли, принесли нам дар немыслимой цены. Почему же вы так поступили?
Я знал, что Киан ответит правду. Он не раз говорил о том, что принадлежащие его стихии способны кого угодно обмануть жаркими речами, но сам ан-Сентар был подобен солнцу – иногда безжалостному, но никогда лживому.
– По разным причинам, – задумчиво сказал он через несколько мгновений. – Не буду утверждать, что Империей двигало желание помочь дашараги. Нет, нам нужна была опора в этих краях, и было решено, что лучше получить помощь племен, чем стараться держать их в узде. Именно потому был одобрен мой проект, и мне выделили все средства для возведения мэнса.