Кровь Рима

Скэрроу Саймон

– Он говорит, что всего четыре, может, пять тысяч. Из них около тысячи всадников, - перевел Радамист.

«И все же впечатляет, что им удалось собрать столько людей, готовых взяться за оружие», - размышлял Катон, прикрыв глаза и глядя на облако пыли, пока он обдумывал рапорт солдата. – «Повстанческая знать собрала воедино вполне достаточное количество людей, чтобы соответствовать силам в распоряжении царя, хотя Катон не сомневался, что люди Радамиста и две когорты были лучше, чем силы, противостоящие им».

– Я так понимаю, осадных машин нет?
– спросил он царя.

– Он говорит, что нет.

Катон нахмурился. Он должен был восхищаться отвагой армянской знати, выступившей с небольшими шансами

на победу, несмотря ни на что. Или они действовали из отчаяния, а не из мужества? В конце концов, большинство из них были осуждены, и их выбор был ограничен. Они могли ждать печальный конец в своих поместьях или укрепленных городах один за другим, или они могли бежать из Армении и броситься на милость правителей соседних царств, таких как Парфия. Вместо этого они решили сразиться с Радамистом в надежде, что они смогут сокрушить его армию и снова заставить его бежать, если они не смогут выследить его и убить его первыми. Катон мог легко проследить ход мыслей, который привел их к такому образу действий, каким бы отчаянным он ни был.

– Было бы глупо атаковать столицу без осадных машин, Ваше Величество. Я не могу поверить, что они просто бросились бы на стены города. Это было бы немногим лучше самоубийства.

– Я согласен.
– Радамист погладил себя по подбородку.
– Как ты думаешь, в чем заключаются их намерения? Предложить бой за городом?

– Или блокировать город, окружить его циркумвалационной линией, попытаться заморить нас голодом и заставить капитулировать.
– Катон задумался о реке, текущей вокруг столицы.
– «Хотя она снабжала Артаксату водой и дренажем, скорость течения, а также участки отмелей и скал делали невозможной навигацию. Не было никаких шансов для помощи по реке или пополнения запасов воды из нее, поэтому длительная осада вполне могла увенчаться успехом. В конце концов, Цезарю удалось захлопнуть большие силы в Алезии и отбить атаки еще большей армии, посланной на помощь галлам».

– Тогда мы не должны давать им такую возможность, - решил Радамист.
– Мы должны выйти им навстречу и решительно сокрушить их. Это положит конец любой мысли о восстании или вызове моему правлению. И это послужит целям твоего императора не меньше моих, а?

–  Да, Ваше Величество.

– Тогда мы должны решить, когда нанести удар.
– Он взглянул на небо.
– Будет уже темно, прежде чем они доберутся до города. Было бы неразумно рисковать атаковать под покровом ночи.

Катон с чувством кивнул. В то время как рейд или другая небольшая операция была возможна в темноте, битва была действием в целом более масштабного характера и требовала четкого наблюдения за разворачивающимися событиями. Даже с хорошо обученными и дисциплинированными людьми, имеющими опыт ночных боев, это было рискованное начинание, которое чаще приводило к катастрофе, чем к успеху.

– Мы должны перевести людей и лошадей из походного лагеря, Ваше Величество.

–  Покинуть лагерь? И пусть предатели захватят его?

– Мы могли бы защитить его, но это может стоить нам жизней людей, посланных удерживать лагерь. Даже если мы будем держать его, какая польза от него? Если мы используем его для наших осадных машин, то противник просто отступит за пределы досягаемости, прежде чем займет окончательные позиции. Я считаю, что нам следует отказаться от этого плана. Лагерь слишком далеко от городской стены, чтобы представлять какую-либо угрозу. За него не стоит бороться. Лучше сконцентрируем наши силы для главной битвы, Ваше Величество. Если мы хотим максимальных шансов на победу.

– Ты думаешь, есть какие-то сомнения в ее исходе?
– засмеялся Радамист.
– Трибун, я ожидал от тебя большего.
– Его веселье угасло.
– После того, как ты выступил против меня в зале для аудиенций, я подумал,

что ты бесстрашный. Может, я ошибался.

Катон отказался реагировать на насмешку. Однако от неожиданного прибытия повстанческой армии было что отыграть в свою пользу.

– У ваших людей есть новое дело, чтобы отвлечь их, Ваше Величество. Их внимание будет переключено на угрозу, исходящую от армии повстанцев, которая угрожает разграбить Артаксату. Они будут смотреть на тех, кто их защищает. Сейчас не время наказывать моих солдат. Даю слово, что они будут наказаны настолько сурово, насколько позволяют правила, но их судьба больше не должна занимать наши мысли.

Радамист на мгновение задумался и согласно кивнул.

– Очень хорошо. Я пока отложу этот вопрос. Кто знает? Если повезет, может быть, эти люди погибнут в битве как герои и избавят меня от необходимости казнить их, а?

– В самом деле, - категорично ответил Катон.
– Это было бы решением.

– Хорошо!
– Радамист хлопнул в ладоши.
– Тогда мы должны готовиться к битве! Готовь своих преторианцев и пращников. Завтра, на рассвете, ты выступишь во главе своих людей, а я поеду во главе своего войска, и вместе мы раздавим этих собак. К ночи будет еще много голов, украшающих стены моей столицы!
– заключил царь с выражением жестокого удовлетворения.

– Да, Ваше Величество, - просто ответил Катон, хотя в тот момент он вознес молитву богам, чтобы те головы не оказались головами его самого и его людей.

Еще до того, как первые лучи рассвета поползли по горам на востоке, стены города были заполнены мирными жителями, стремившимися получить лучшую точку обзора, чтобы стать свидетелями зрелища надвигающейся битвы. За городскими воротами и вдоль широкой улицы за ними выстроились пехота и кавалерия царской армии, ожидая, когда Радамист выйдет из дворца и выведет своих людей за стены города. На башне сторожки Катон и Макрон вглядывались в сторону запада, где армия повстанцев уже выстроилась в линию, чуть более чем в полутора километрах от них. Их главной силой был большой отряд пехоты, вооруженный разношерстным оружием и доспехами, насколько Катон мог разобрать, напрягая глаза, чтобы разглядеть детали. На каждом крыле их войска были отряды кавалерии, около пятисот человек каждый, большей частью конные лучники, но небольшие группы были вооружены копьями и носили чешуйчатые доспехи катафрактов.

– Я считаю, что их не больше четырех тысяч, хотя едва ли.
– Макрон покачал головой.
– И они больше похожи на сельское ополчение, чем на обученных солдат. Надо отдать им должное, у них крепкие яйца, чтобы вот так бросить вызов нашим силам.

– В лагере тоже есть люди, - предупредил Катон.

– Вряд ли много!
– усмехнулся Макрон.
– Как повстанцы думают, что это поможет им, во имя Плутона? Им лучше также разместить их на главном боевом рубеже.

Они переключили свой взор на походный лагерь, который ночью был захвачен. Горстка царских конных лучников, которая оставалась там слишком долго, была сильно удивлена, когда мятежники выскочили из темноты, прорвались через открытые ворота и убили нескольких иберийцев, прежде чем остальные бежали. Теперь враг разместил в лагере скромный отряд лучников, который стоял на валах и был готов обстрелять любого из людей Радамиста, который отважился бы выйти из города и пройти мимо них. Некоторые из них наблюдали за городом, в то время как другие лежали на больших грудах корма и соломы, которые были брошены, когда царь отдал приказ своей кавалерии отступить за стены Артаксаты. При внимательном осмотре Катон усомнился, что там было больше сотни лучников. Едва достаточно, чтобы доставить неудобства. С ними будет легко справиться, как только основные силы повстанцев будут побеждены, или даже если они будут достаточно безрассудны, чтобы попытаться вмешаться в битву.