Кровь в его жилах

Лаас Татьяна

Он все же отмер, решив что-то для себя, и принялся застегивать пуговицы на Светланиной шинели.

— Есть одна небольшая трудность… — все же сказал он. Так назвать огненного сокола было

верхом храбрости, наверное, с его стороны.

— И что же…? — её голос звучал практически безразлично. Она не может себя изменить. Она не может отказаться от сокола только потому, что Сашу он пугает.

— Я не чувствую кромеж, а до Суходольска час на магомобиле, которого у нас нет. Но не беспокойся — я справлюсь.

Вот в этом Светлана никогда не сомневалась. Он точно справится. Он из тех, кто на руках донесет до Суходольска и даже не поморщится.

Светлана не сдержала смешок. Уткнулась ему в грудь, тут же подхваченная на руки. И снова рассмеялась — умеет она придумывать трагедию на пустом месте. Она закинула голову назад и смеялась над собственной глупостью.

— Сашка!!! С днем рождения тебя!!! — проорала она все же в небеса. — С днем рождения!

Он вдохнул полной грудью холодный воздух:

— А мир безболезненный, оказывается.

Он

удобнее перехватил её и целеустремленно направился к дороге. Светлана обянла его руками за шею и закрыла глаза. Теперь все будет хорошо. Даже у Юсуповых. Если Феликс струсит, то она сама шагнет с его детьми на руках в пламя. Она точно знает, что дети не заслужили проклятье.

Калина выделил Саше четверть часа для убедительности подвига, а потом вынырнул из кромежа:

— Не пора ли домой, Елизавета Павловна? Сашка вредный, он дотащит, но там очень поздний ужин на кухне стынет… Пироги. С капустой. И с яйцом. Омлетным яйцом. Говорят, дико вкусно.

Светлана пробормотала только потому, что Алексей ждал от неё колкости в ответ, да и доказать Саше, что жива и здорова, хотелось:

— Кто говорит? Кто посмел претендовать на мои пироги?

— Так Баюша же.

Светлана улыбнулась, украдкой целуя Сашу в шею:

— Если только Баюша…

Калина пробурчал:

— Можете целоваться сколько угодно, но, прошу, дома. Я уже отморозил себе все, что можно и нельзя. И еще… Я ничего не видел.