Кровь в моих жилах
Шрифт:
Одет Громов был, как все полицейские, не по уставу. Светлана даже понимала его: ей, как чиновнику, повезло с мундиром, а вот полицейская реформа так и буксовала с прошлого века. Форма, красивая на рисунке, в живую вызывала только смех даже у самих полицейских, так что по уставу они одевались только на смотры, когда этого совсем не избежать. Вот и Громов вместо полицейского кафтана ниже колен носил короткий двубортный сюртук, причем ярко-хвойного цвета. Видимо, после Москвы он еще не заказывал новый. Местные ходили в невнятно-болотистом. Цвет формы не сильно оговаривался, варьируя от губернии к губернии, от уезда к уезду, от города к городу и зависел
Громов шагнул к Светлане, уточняя:
— Фотиния Алексеевна? — он как-то странно посмотрел на её туфли и тихо пробормотал себе под нос: — холера…
Она заставила себя не кривиться — привыкла уже, что её вечно пытаются переименовать:
— Нет.
Громов нахмурился — ему чрезвычайно шла складка между бровей:
— Госпожа Богомилова?
Светлана смилостивилась над ним:
— Так точно. Светлана Алексеевна Богомилова, коллежский секретарь. И не смотрите так, я не язычница. Звать жандармов или сразу кромешников не стоит.
Он предпочел промолчать — предложил ей руку, укрывая от дождя своим зонтом. Куда делся её, он, к счастью, не поинтересовался.
— Пройдемте в магомобиль.
Светлана согласилась: обсудить её имя можно и во время поездки. Знала же, что пристав не угомонится. Мало кто верил ей с первого раза, что она не Фотиния. Еще меньше не пытались её обвинить в язычестве.
В салоне магомобиля было душно, воняло застарелым табаком и какой-то прелью от обивки. Светлана поморщилась, и Громов тут же распорядился:
— Синица, открой окно — тут не продохнуть.
Молодой парень на переднем сиденье попытался возразить:
— Александр Еремеевич, так дождь же!
Тот буркнул:
— Не сахарный — не растаешь.
— Но Лекса…
Светлана, прерывая начинающийся ненужный спор, открыла окно со своей стороны. Сразу стало легче дышать. Громов не удержался:
— Стыдно должно быть, Синица.
Тот косо поглядел на Светлану и возразил:
— Госпожа Богомилова маг, ей поставить щит от влаги как не фиг…
Громов предупреждающе кашлянул, пристыжая своего помощника, и тот поправился:
— Влегкую щит можно сделать госпоже магу.
Громов все равно повторил:
— А ты не сахарный. И мужчина прежде всего. Ты думать должен не только о своей сухости, но и об окружающих. — Глаза его при этом почему-то смотрели на туфли Светланы. Он с трудом отвел взгляд и представил ей окружающих: — мои помощники: Владимир Захарович Петров…
Светловолосый мужчина за рулем только кивнул в приветствии.
— … и Демьян Потапович Синица.
И тут Громов явно вспомнил, что и сам не представился:
— Прошу меня великодушно извинить, Светлана Алексеевна, я не представился: Громов, Александр Еремеевич, — на имени Светланы он все же споткнулся — видать, снова попытался назвать её Фотинией.
Она сухо сказала:
— Очень приятно. — Светлана дежурно
— Холера, — не сдержался Громов. Кажется, он представил, что Светлана так и рвется в первые святые. — Простите, несдержан на язык.
— Ничего страшного. Вы же знаете, что был такой крейсер «Светлана»? Его капитану было позволено назвать дочь в честь крейсера. Мой дед так же служил в русско-японскую на «Светлане». Чуть не утонул в Цусимском сражении. Дочери у него не было, сыновья уже были большими, сами ждали детей, так что он для внучки, то есть для меня, в генеральной консистории получил разрешение на это имя.
— Необычная история, — признал Громов, в пол-оборота рассматривая Светлану. — И имя необычное.
— Я четвертая Светлана в России, — снова улыбнулась она и в упор посмотрела на Громова. Тому хватило даже секунды взгляда — он тут же отвел глаза в сторону и протянул Светлане папку с единственным листом. Впрочем, читать его Светлане не пришлось. Громов сам принялся пояснять: — сегодня всю ночь магические детекторы срабатывали в полицейском участке. Из-за Всенощной, возможно. Я отдал детекторы на расшифровку, но надежды, что уберут церковные помехи, мало. В начале восьмого телефонировал сторож Сосновского парка — выгуливающий собаку господин Зверев сообщил о нахождении трупа девушки, предположительно убитой. Больше сторож ничего сообщить не смог.
Светлана понимающе кивнула:
— Будем смотреть на месте, раз техника нас подвела. Первый раз, что ли. — Она вернула папку Громову. Его взгляд вновь уткнулся в её туфли. Он ретифешист? Или из замшелых поборников патриархата, считавших, что юбка чуть ниже колена уже падение в бездну порока? Светлана уперлась взглядом в окно — в любом случае это проблемы Громова, а не её.
Магомобиль наконец-то покинул магическую аномалию, и дождь за окном прекратился.
Глава вторая
С попустительства мага нарушается ход расследования
Магомобиль пересек по мосту сворачивающую в холмы речку Уземонку, прежнюю границу Уземонского участка, и гораздо тише поехал по грунтовой дороге — город совсем недавно шагнул дальше, и порядку тут пока не было. Новому приставу Громову только посочувствовать и оставалось: его участок был дюже неудобен и довольно опасен. Узкий и длинный, зажатый между холмом с крутыми склонами, гордо называющимся местными горой, и Уземонкой, в своем «девичестве» носившей менее благозвучное название, до сих пор аукавшееся местным полицейским, он служил прибежищем тем, кто чуть ниже среднего класса и гораздо, гораздо ниже среднего. Хотя откровенных трущоб на участке не было. С присоединенным к городу Сосновским поселком участок стал больше, чем положено, но пересматривать границы городской глава не спешил — слишком это хлопотное дело: найти новый дом для присутствия, набрать полицейских, назначить пристава, еще и жалование всем платить, а в городе и так проблемы с казной. И полицейских не хватало — как-то летом город чуть ли не полностью остался без полиции, когда городовые массово подались на заработки в деревни. Впрочем, в городе и магов не хватало. Светлана незаметно потерла висок — голова разболелась так некстати, словно обручем её схватило. Горло продолжало першить, и Светлана еле сдерживала кашель.