Кровь Заката
Шрифт:
Агриппина была умной женщиной, и она не могла угадать, что может прийти в голову людям ограниченным, к тому же брат так и не успел ей рассказать ни об обвинениях, выдвинутых против Бэррота, ни о своих подозрениях.
2850 год от В.И.
Ночь с 11-го на 12-й день месяца Волка.
Окрестности Мунта
Из города они выбрались благополучно, хоть и не в полном составе. Оруженосец Шарля остался у Мальвани сообщать навязчивым визитерам, что «его светлость плохо себя чувствует и отдыхает», а Жак с помощью своих приятелей должен был проследить, у кого интерес к герцогу вызван сочувствием или любопытством, а кто узнает об этом, преследуя свои цели. Пришлось оставить и лошадей, и небольшой эскорт, взятый Шарлем
Тревогу поднял Эдгар. Эстеле, ехавшей между братом и герцогом, не было дела ни до чего, кроме Тагэре, с которым ей так и не удалось поговорить. Шарлю было слишком плохо, чтоб он мог думать о чем-то, кроме того, выдержит ли он ночь в седле, а Рауль прикидывал, что сказать отцу. Неудивительно, что лишь Эдгар заметил смутные силуэты у мостика через неглубокий ручей. Добрым людям прятаться в тени незачем. Ветеран сдавленно выругался и осадил коня. Рауль и чуть замешкавшийся Шарль последовали его примеру. Эстела не успела ничего сообразить, но брат схватил ее лошадь под уздцы и завернул. Тех, у моста, было много больше, и лучше было не рисковать, но возвращаться оказалось бессмысленно: сзади на дорогу высыпали лучники…
Шарло наблюдал за происходящим с каким-то отстраненным любопытством, словно оно его не касалось. Он понимал, что оказавшиеся и впереди и сзади вооруженные люди собираются их убить, но никаких эмоций это у него не вызывало. Будь герцог здоров, он бы уже действовал, но схватка со Скорбящими словно бы высосала у него всю волю и к жизни, и к победе. Тагэре понимал: единственное, что может дать им хоть какой-то шанс, это смешаться с теми, впереди, попытаться прорваться через ручей и ускакать. И делать это нужно немедленно, иначе их просто расстреляют! Их единственное преимущество – кони, а значит – быстрота и сила удара. Будь он в себе, он бы уже вел маленький отряд на прорыв, велев Раулю позаботиться об Эстеле, а Эдгару прикрывать тыл…
К счастью, это понимал не только Шарль. Эдгар многое повидал за свои сорок пять и до глубины души был предан дому ре Фло. Своей семьи у него не было, и дети сигнора для него стали светом в окошке. Рауль был занят сестрой, Шарль пребывал в состоянии лунатика, но Эдгар головы не потерял и сделал именно то, что должно, а именно бросился вперед, крикнув остальным держаться рядом. И тут не было бы счастья, да несчастье помогло. Анри Мальвани дал им лошадей своих сигурантов, привыкших соблюдать строй, и жеребец Шарля самочинно занял место рядом с лошадью Эстелы.
Четверка бросилась вперед. У них был один шанс против сотни, но он все же был.
Убийц (а в том, что это наемные убийцы, охотящиеся именно за ними, сомнений не было: Эдгар узнал в главаре здоровяка, в приснопамятный день несостоявшегося покаяния болтавшегося у эшафота) на первый взгляд было около пяти десятков. Вооружены подлецы были отменно, а по тому, как слаженно и уверенно, чтоб не сказать нагло, они действовали, видно было, что это далеко не первый их «подвиг».
Главарь со странной алебардой, острие которой имело два разветвления, заканчивавшихся крюками, без сомнения предназначавшимися для спешивания всадников, стоял чуть впереди остальных. Верзила наверняка владел своим оружием мастерски, но Эдгар выбрал противником именно его. И у разбойничьих шаек, и у небольших военных отрядов самое уязвимое место – вожак. Убить его равноценно тому, чтобы разорвать нитку, на которой нанизаны бусы. Люди пусть на мгновение, но перестанут быть единым целым, начнут бестолково метаться, совершать глупости. Но потерявшие главаря бандиты теряются чаще воинов регулярного отряда, у которых погиб офицер. Чтобы добиться и сохранить первенство в шайке, нужно не только быть сильнее и хитрее остальных, но и держать их в руках, вовремя устраняя возможных соперников. Замены убитому вожаку сразу не найти, и Эдгар решил попытать счастья.
Всадники были в нескольких шагах от нападающих, сноровисто сооружавших многорядовое кольцо, которое должно было замкнуться за спинами жертв, когда ветеран, издав дикий атэвский клич, послал буланого в высокий длинный прыжок. Это было неожиданностью
45
Катласс – специально утяжеленная шпага для абордажного боя, впрочем, нередко применявшаяся для конных схваток.
Первый удар главарь ловко принял на один из крючьев, и тотчас же его странное оружие пошло очерчивать широкий полукруг. Здоровяк намеревался одновременно выкрутить оружие из рук противника и подсечь ноги его лошади. Это явно был его коронный прием, но Эдгар не зря провел в походах и стычках три десятка лет. Северянин резко вздыбил коня, за счет его силы «вытянув» соперника на себя. Копыта ударили бандита в грудь, и тот, глухо выругавшись, отлетел назад и упал на спину. Все произошло настолько быстро, что Рауль и наконец очнувшийся Шарль не успели догнать вырвавшегося вперед. Впрочем, без дела они не остались. Как ни печально, потеря вожака почти не сказалась на остальных, они не растерялись и не отступили.
Убийцы прекрасно понимали, что конным нельзя оставлять простора. Да, неожиданность и разгон сделали свое дело, какое-то время четверке конь о конь удавалось продвигаться вперед, буквально прорубая себе дорогу, но разбойников было слишком много, и они были недурными бойцами. Теперь они пытались прижать всадников друг к другу. Шансов вырваться и ускакать оставалось все меньше, по крайней мере всем четверым. Эдгар это понял, понял он и то, что должен опередить Рауля, который тоже мог вспомнить этот прием. Мальчишка должен жить, а он… Что ж, сорок пять не так уж и мало!
Выхватив из-за спины длинный кинжал, ветеран прыгнул вниз, одновременно с силой всадив клинок в конский круп. Обезумевшее от боли животное рванулось вперед, смяв сразу же четверых. Буланому не суждено было уйти: кто-то очень удачно подсек ему сухожилия на правой ноге, конь дернулся, и, не удержавшись на ногах, рухнул, придавив подвернувшегося разбойника, предсмертный вопль которого завершил прорыв бедного жеребца. Благодаря маневру Эдгара в гуще схватки образовалось пустое пространство. Шарль с Раулем не замедлили направить туда коней, но самому ветерану было некогда смотреть по сторонам. Он яростно отбивался от наседавших бандитов, нанося удары поочередно катлассом и кинжалом и моля то святого Эрасти, то Проклятого о том, чтобы все было не зря. Занятый схваткой, он не видел, как сразу трое убийц грудью и гардами на полном скаку остановили коня Рауля. Это было явным самоубийством, но, похоже, бандиты ценили головы Тагэре и ре Фло дороже собственных. Жеребец остановился, словно налетев на каменную стену, и всадник по инерции вылетел из седла. Но Эдгар не зря учил виконта: падая, тот успел сгруппироваться и вслепую выставить перед собой меч. Это и спасло ему жизнь. Рауля швырнуло через головы остановивших коня бандитов, и он приземлился прямо на древко тяжелого копья разбойника, стоявшего в последнем ряду оцепления. Приданного полетом импульса хватило, чтобы меч, как тростинку, перерубил толстое древко и разрубил несостоявшегося убийцу чуть ли не до пояса.
Шарлю чудом удалось не только остановить своего коня, но и лошадь совершенно потерявшей голову Эстелы, буквально в ладони от спины друга. Но строй был сломан. Впереди, на волоске от спасения, оказался пеший Рауль, затем двое всадников и сразу за ними отчаянно рубящий направо и налево Эдгар, который все же оглянулся. Этим не преминул воспользоваться невысокий, но кряжистый, как дубовый пенек, разбойник, зацепивший ветерана крюком за левое плечо и резко рванувший на себя. Это было плохо, но все ж не смертельно! Эдгар прыгнул назад, выставив под невероятным углом руку с кинжалом. Цепь, на которой крепился крюк, провисла, и клинок погрузился в сердце убийцы до самой гарды, но ветерану это не помогло. Бандиты не упустили шанс, данный им убитым товарищем, и сразу несколько мечей пронзили тело Эдгара. Он еще смог в последнем броске ударить одного из нападавших в шею и, заливаясь вражеской и своей кровью, упал на тело человека с крюком. Смерть, которую он дурачил тридцать с лишним лет, наконец взяла свое.