Кровь Заката
Шрифт:
В Эльту они въехали после полудня. Сильный морской ветер полоскал развешанное белье, рвал в клочья дымы из множества труб, и Анастазия поплотнее завернулась в свой белый плащ.
– Вы замерзли, сестра? – озабоченно спросил Валентин.
– Нет, – улыбнулась Анастазия, – тем более, мы у цели.
– Не совсем еще, – уточнил рыцарь Оленя, – замок Тагэре расположен в нескольких весах от города.
– Несколько вес я выдержу, – заверила спутника Анастазия, чувствуя невольное волнение. Как ее встретят люди, с которыми ей отныне жить? Местные жители смотрели на них настороженно, а то и со злобой… – Похоже, нам не слишком-то рады, сигнор Рузо.
– Северяне, –
– Вы это точно знаете? Откуда?
– Знаю, – буркнул ветеран, – осиное гнездо эта Эльта, Святой поход бы против них объявить, да не до этого сейчас, атэвы вовсе обнаглели… Правду скажу, сестра, боязно мне вас здесь оставлять, как бы беды не было.
Соле тоже было боязно, но она храбро улыбнулась.
– Ничего страшного, ведь бланкиссима считает, что я справлюсь.
– Конечно, – торопливо сказал старый рыцарь, но убежденности в его тоне не чувствовалось.
2862 год от В.И.
1-й день месяца Агнца.
Тагэре
Шарль Тагэре возвращался из Ланже довольным: в замке, предназначенном в подарок старшему сыну в день десятилетия, все было в порядке. Собственно говоря, можно было бы поездку и отложить, но ему захотелось проветриться, насладившись сначала мерным конским бегом, ветром, пахнущим морем и соснами, видом скал и неба, а потом возвращением домой. После поездки на исходе зимы огонь в очаге кажется особенно ярким, а подогретое вино согревает не только тело, но и душу.
Когда из-за поворота дороги показались башни замка, серый в яблоках иноходец самовольно ускорил шаг, и Шарль не стал его сдерживать. Он любил уходить из дома и любил возвращаться. Оруженосец и два десятка воинов, следовавших за сигнором, тоже пришпорили лошадей. Жеребец капитана стражи весело заржал, и какой-то конь впереди ему ответил.
– Кажется, у нас гости, Луи, – герцог улыбнулся юному оруженосцу, – кто бы это мог быть?
– Может быть, сигнор Рауль? – предположил юноша, обожавший старшего племянника Шарля.
– Не похоже, он никогда не сел бы на лошадь, способную его выдать. Может быть, гонец?
Но это был не гонец. У замкового рва топталась группа из пары десятков всадников. Света еще хватало, и Тагэре понял, что это рыцари Оленя. Надо полагать, прибыла наперсница его супруги. Что ж, теперь придется жить со шпионкой в собственном доле. Мерзость-то какая! Однако открыто пойти против Ореста герцог не рискнул, хотя северяне бы его поняли. Он согласился принять у себя в доме циалианку, хотя до сих пор не мог забыть ужас, пережитый в мунтской тюрьме. Будь в Арции все в порядке, Тагэре и близко бы не подпустил к собственному дому эту нечисть, но на троне сидел слабоумный король, а Эстела и ее родня спали и видели, чтобы он поднял знамя с белыми нарциссами. Это означало войну, а брать грех на душу Шарло не хотел. Отважный, когда дело касалось лично его, герцог не считал себя вправе сталкивать арцийцев с арцийцами. Он готов к бою, но никогда не нападет первым! Во имя мира Тагэре был готов вытерпеть многое, в том числе и новоявленную наперсницу.
Если он выставит навязанную «сестру» из Тагэре, и север и юг воспримут это как объявление войны, а он пока не уверен, что война нужна. У них одна страна, один язык, одна вера, в конце концов! Хотя лично он, Шарль Тагэре, и не в восторге от
Правду сказать, герцог просто боялся, боялся вновь пережить тот ужас, который свалился на него двенадцать лет назад. Если бы не взявшаяся невесть откуда ведьма, его давно бы уморили в каком-нибудь дюзе, а до этого он бы прилюдно каялся в несуществующих грехах и рвал на себе волосы. Шарль дорого бы дал за то, чтобы рядом с ним оказалась Геро, но женщина-кошка с тех самых пор не давала о себе знать и вряд ли будет столь любезна, чтобы объявиться именно сегодня. Вздохнув, герцог изобразил на лице нечто, отдаленно напоминающее любезную улыбку, и подъехал к циалианцам.
– Судьбе было угодно, чтобы я встретил вас еще за пределами замка. Надеюсь, дорога была легкой?
– Благодарю вас, монсигнор Тагэре. – Женщина в белом, откинув капюшон плаща, серьезно и немного испуганно посмотрела на герцога, и он утонул в огромных синих глазах.
А Сола-Анастазия, как ни силилась, не могла отвести взгляд от хозяина замка. Сердце билось в груди, как бьется о стекло залетевшая в комнату бабочка, а вот пошевелить языком девушка была не в силах. К счастью, властитель Тагэре не ждал от нее ответа. Герцог спешился и, как того требовали приличия, взял лошадку знатной гостьи под уздцы, чтобы провести ее по опущенному наконец мосту. Анастазия видела широкие плечи герцога, выбивающиеся из-под берета светлые волосы, точеный профиль. Казалось бы, ничего не произошло, но жизнь Соланж Ноар, во иночестве Анастазии, разделилась на две части: ту, которая была до этой встречи, и новую, страшную и стремительную.
2862 год от В.И.
Вечер 15-го дня месяца Медведя.
Арция. Мунт
Красотка Пепита уже не первый раз поглядывала на седого нобиля, сидевшего в углу таверны. Он пил, не закусывая, и, похоже, не пьянел. Деньги у него водились. Пепита сама видела, как он бросил хозяину «Щедрого нобиля» полновесный аур и не взял сдачи, но, даже не будь у седого денег, Пепита с удовольствием бы разделила его одиночество. Иногда можно и для себя пожить, не все деньги зарабатывать. Девушка взъерошила и без того буйные кудри и подсела к приглянувшемуся ей гостю.
– Монсигнор скучает?
– Скучаю? – Седой поднял глаза, голубые и неимоверно огромные. – Нет, красавица, я не скучаю.
– Ну, вот, – надула губки Пепита, – а я думала, сигнор угостит девушку вином.
– Почему нет? – Гость, слегка усмехнувшись, махнул рукой трактирщику, подлетевшему с быстротой молнии.
– Монсигнор…
– Найдите красавице столик поудобнее и принесите ей все, что она захочет, – седой бросил на стол еще один аур, да не нынешний, а полновесный, старинный, – для начала вина и от меня букет роз, что ли….
Окрыленный трактирщик (еще бы, недельная выручка за вечер!) умчался исполнять заказ, а Пепита привычно блеснула зубами и вдруг почувствовала, что вот-вот расплачется.
Незнакомец вновь поднял на нее чудные глаза:
– Спасибо тебе, красавица, но я останусь один. Так надо, а ты живи и радуйся… И возьми вот на память.
Упавшее на стол жемчужное ожерелье подошло бы и королеве, но Пепиту оно отчего-то не обрадовало. Она только молча покачала кудрявой головой.
– Бери, – повторил седой, вкладывая жемчуг в руку девушки.