Кровь Заката
Шрифт:
– Ну, все ясно, – засмеялся герцог, – Мулан этот тебя взревновал. Раз ты его побаивалась, в нем наверняка было что-то пакостное. Бланкиссиму он знает, подпись ее видел… Встреться мне только этот мерзавец! Хотя, не будь его, мы бы до сих пор только о святой Циале и говорили. Ладно, пусть живет.
– Пусть, – легко согласилась Анастазия, – о, что это?
– Ветер, похоже, – герцог легко соскочил с убогого ложа и подошел к окну, – ты смотри, какая туча! Собирается гроза, да какая сильная.
Словно в подтверждение его слов, вдали прорычало, и ветер швырнул в окошко пригоршню камешков. Тагэре быстро оделся.
– Нужно завести Пепла под
– Ага, – кивнула Сола, принимаясь разбирать спутавшиеся волосы.
2862 год от В.И.
26-й день месяца Лебедя.
Тагэре
Эстела гнала Птичку, позабыв о своем обещании ехать только шагом. Делия в объятиях Шарля все еще стояла у нее перед глазами, она больше десяти лет была его женой, и увиденного вполне хватило, чтобы понять: эта встреча не первая и не последняя. Он не просто спутался с податливой бабенкой на время болезни супруги, он влюблен, и сильно влюблен. Эста привыкла думать, что Шарль принадлежит ей безраздельно, ее восхищенное преклонение давно уступило место не то чтобы чувству превосходства, но уверенности в том, что она лучше знает, что им нужно, а Шарль, оказывается, великолепно обходится без нее. Все было ложью, и его ежедневные визиты, и то, что он всегда спрашивал ее совета, и даже бесконечные шутки на тему, что бы он без нее делал. Это была игра, подлая, холодная и бездушная!
В лицо швырнуло пригоршню земли и мелких камешков, и это было весьма кстати. Эстела не то чтобы пришла в себя, но хотя бы поняла, где она и что происходит вокруг. Она находилась примерно на полпути к замку, в месте, где тропа, шедшая вдоль обрывистого речного берега, поднималась на высокий холм, на котором стояла изглаженная ветрами статуя, более напоминающая валун, нежели изваяние, а затем круто спускалась вниз, огибала рощу и устремлялась к Тагэре. И все было бы хорошо, если б не свинцовые тучи, казалось, несущиеся над самой головой. Эстела повидала немало вот таких летних гроз, налетавших, изливавших на землю моря воды и, грохоча, уносившихся прочь. Не было ничего хуже, чем в это время оказаться в скалах, названных Грозовыми, потому что небесные стрелы норовили попасть именно в них.
Никто, будучи в здравом уме и твердой памяти, в преддверии грозы не рискнул бы свернуть на короткую речную дорогу, но герцогине не пришло в голову вовремя посмотреть на небо. А теперь было поздно, возвращаться не менее опасно, чем двигаться вперед или стоять на месте, ожидая, когда сверху хлынет поток смешанной с камнями и глиной воды. Даже обида и горечь отступили перед страхом, но Эстела не зря принадлежала к роду ре Фло, она была из тех, кто борется до конца. Она выберется из ловушки, в которую себя загнала, хотя бы для того, чтобы Шарль и Делия ответили за предательство. О, она не умрет, не доставит им такой радости!
Ветер вновь обдал ее холодом, Птичка испуганно захрапела, первые дождевые капли, еще редкие, но крупные, упали на тропинку, на лошадиную шею, на лицо всадницы. Что ж, единственное спасение – быстрота. Нужно миновать опасное место, в конце концов, не всякий, застигнутый грозой у реки, погибает, и Эста послала лошадь вперед. Охваченная ужасом кобылка полетела, как арбалетный болт, ветер несся рядом, швырялся мусором и пылью, норовил залепить глаза, прическа Эстелы растрепалась окончательно, но она все
Дорога пошла в гору, и лошадь помимо воли сбавила скорость, впереди ослепительно сверкнуло, и сразу же сухо и резко рявкнул гром. Кобылка присела на задние ноги, выправилась, а затем вскинулась на дыбы. Ударила еще одна молния. На сей раз сзади, и Птичка обезумела окончательно. Эста изо всех сил пыталась обуздать очумевшую от ужаса лошадь, дождь хлестал, как бичом, мокрые волосы залепляли глаза, вокруг непрерывно грохотало, после вспышек мертвенно-белого света сумерки казались непроглядной темнотой. Затем что-то хлестнуло женщину по щеке, и тут же Птичка сделала резкий прыжок и понеслась вперед. Эстела отшвырнула бесполезный обрывок ремня и изо всех сил вцепилась в гриву вскидывающей зад лошади. Казалось, это продолжается бесконечно, тьму сменял свет, рычал гром, хлестал дождь, а сверху с горы неслись реки желтой жидкой грязи. Камень под копытом Птички обрушился вниз, к реке, увлекая своих собратьев, и несчастная лошадь не удержалась на ногах…
2862 год от В.И.
26-й день месяца Лебедя.
Тагэре
Шарль ссадил Соланж с коня у маленькой кладбищенской часовни. Еще весной девушка начала ухаживать за заброшенными могилами. Тогда ей и в голову не могло прийти, что это пригодится. А вот теперь она всегда могла сказать, что была на кладбище. Конечно, безопаснее было встречаться по ночам ближе к утру, но на крыше замка летом ночевали мальчишки-пажи, а ждать до конца месяца Дракона Сола и Шарло были не в состоянии.
Анастазия легко скользнула внутрь изящного зданьица (отсюда до замка пол-оры пешком, даже по таким лужам), а герцог направился в объезд. Гроза унеслась, и в небе и на душе было спокойно, возвращаться не хотелось, замковая суета, настырные вопросы управляющего, вечерние посиделки с Эстелой, письма от тестя, на которые наконец нужно ответить, прорва других важных дел вызывали оскомину. Неужели нельзя забыть обо всем, уйти, стать листом дерева или камнем в реке? Сола что-то говорила об одной циалианке, лет пятьдесят назад бежавшей с возлюбленным в Проклятые земли. Как же они были правы!
Герцог усмехнулся своим кощунственным мыслям и, наказывая себя за лень, послал коня рысью. Он сейчас же займется делами, тем паче что с Солой удастся увидеться лишь за ужином. А потом придется выжидать кварту, а то и две. Проклятый, как же ему надоела эта осторожность, эта политика, эти камни на шее, с которыми ему никогда не расстаться. Разве что когда подрастет Филипп и сможет удержать знамя Тагэре. Может быть, тогда, если Сола его не разлюбит, он и уедет с ней на край света. Сыну сейчас десять, в девятнадцать на него можно будет оставить Тагэре… Девять лет – кошачья жизнь, да и для человека немало. Но что тут делают его воины?
– Что-то случилось?
– Монсигнор…
– Говори, Вернон.
– Герцогиня… Она до сих пор не вернулась…
– Она уехала? Куда?! Она же не может…
– Сегодня ей стало лучше, она решила проехаться по окрестностям. Жак предлагал ее сопровождать, но она запретила.
– Какую лошадь она взяла и когда уехала?
– Птичку. А уехала оры за две до грозы.
– Проклятый!
– Мы хотели проехать до Эльты, но раз монсигнор оттуда и никого не видел…
– Никого…