Кровь. Закат
Шрифт:
Кровник стреляет. Всаживает пулю в лоб Шварценеггера, в камеру, в софиты. Нелюдь падает, снося собой треногу. Камера с грохотом летит на пол. Отлетевший от удара объектив катится куда-то под ноги. Кровник на ходу наступает на него, подошва его правого сапога скользит по мрамору.
Взмахнув руками, он зацепился ботинком за лежащий штатив и шлепнулся на бок.
Зазвенело в голове. Распахнул глаза. Оторвал щеку от прохладного полированного камня, пытаясь прогнать темные пятна из глаз. Увидел тупое безглазое рыло кинокамеры, лежащей на боку. Смотрящей на
Кровник услышал стрекот ее механизма: она все еще снимает. Снимает кино.
Он видит, как клубится пыль рядом с круглым отверстием, ведущим в черный корпус камеры. Красная Пленка бежит по направляющим со скоростью 24 кадра в секунду. Она бесстрастно продолжает фиксировать. Она всасывает в себя все вокруг. Все: этот момент, это место. Кровник почувствовал, как холодеют его руки. Как отливает кровь от лица и стынет сердце. Как Красная Пленка забирает его себе. Оставляет на себе покадровые отпечатки его прошлого. И в каждом таком мгновении – 24 кадра.
Он пинает эту черную стрекочущую машинку. Он вскакивает на ноги, сжимая автомат и бешено вращая глазами.
Первыми почему-то опомнились те – за спиной. Те, на дрезине, – они начинают стрелять. Лупить им в спину, выбивая из колонн гранатовые брызги мрамора. И тут же в них начинают стрелять все остальные.
Кровник вертелся как юла.
На пару секунд ему показалось, что все получится. Он послал пулю в голову Рэмбо. Снес полчерепа Крестному Отцу, изрешетил Марти из «Назад в Будущее» и двух Брюсов Ли, выкатившихся из-под колес. Кровник буквально выкосил всех у локомотива и обернулся дать команду следовать за ним.
Он увидел как Поздышев перепрыгивает через лежащую на боку камеру в тот момент, когда пуля попадает ему в шею. Чемоданчик выпадает из его рук. Поздышев неуклюже валится на перрон. Кровник подхватывает кейс на ходу. Он смотрит в сторону поезда: где Душекрад? Секунду назад он возвышался прямо по курсу. Где Паршков? Их нет. Кровник не видит их.
Он видит Девочку.
Она стоит и смотрит на него.
Летят вокруг нее со скоростью снежинок пули. Свинцовые пули и пули со стальными сердечниками. Она, стоящая метрах в десяти от него, делает шаг – всего один шаг – и оказывается рядом с ним. Как? Времени думать об этом – нет. Она берет его чуть выше запястья, сжимающего рукоять чемодана.
Кровник видит, как падает Семенов.
Чеботарь забрызгивает своей кровью пыльный мрамор.
Кровник краем глаза видит движение и стреляет в Нелюдя, пробующего закрыть дверь локомотива изнутри.
– Поезд! – орет Кровник, – Поезд! За мной!
И бежит к нему. К электровозу, загудевшему своим двигателем. Он бросает чемодан в дверь на ходу. Девочка летит за ним следом. Кровник ныряет внутрь головой и, перекатившись по полу, тут же стреляет в тень, метнувшуюся к нему со стороны кабины машиниста. Нелюдь, переломившись в воздухе, падает, ударившись о стену. Кровник, вскочив, толкает толстую дверь плечом, закрывая дверной проем.
– Стой! –
Кровник высовывает ствол в щель и дает очередь, прикрывая Ливанова и Цирульника. Они влетают внутрь, и он тут же захлопывает за ними дверь. Сгрудились, толкаясь в узком коридорчике. Пули барабанят снаружи, словно град.
– БЭМС!!! – одна из них прошивает обшивку насквозь и вязнет в противоположной стене.
– БЭМС!!! БЭМС!!! – еще две где-то на уровне груди.
– На пол!
Они падают на пол. Кровник дергает Девочку за руку, и она тоже ложится вместе с ними, корячась в узком пространстве. Кровник ползет быстро в сторону лежащего неподвижно Нелюдя.
– БЭМС!!! – где-то над головой, – БЭМС!!! БЭМС!!!
В кабине машиниста усеянный стеклянной крошкой пол – пули влетают в одни окна и вылетают из других.
Кровник, пригнувшись, быстро осматривает приборную доску, интуитивно дергает пару рычагов и уверенно сдвигает самый большой – таким обычно машинисты в кино заставляют свои машины повиноваться. Он слышит шипение пневматики и чувствует, как поезд, дрогнув, трогается с места. Как он начинает катиться по рельсам, как лязгает под железными колесами первый стык. Поезд набирает ход, все ускоряясь. Он слышит шум – кто-то бежит по крыше.
Не раздумывая, падает на спину, выпускает очередь в потолок.
Полный бешенства вопль, скрежет когтей по металлической обшивке и звук сильного удара. Лежа на спине и запрокинув голову, он видит быстро мелькающие сквозь выбитые окошки близкие своды – они покинули пределы станции и въехали в тоннель.
Кровник, приподнявшись, осторожно высовывает нос, глядя вперед по курсу: раскручивающиеся ему навстречу ленты рельс и рябь шпал в свете нескольких слабых ламп, уцелевших на носу электровоза. Кровник щелкает пару раз большим рубильником – безрезультатно. Видимо, прожектор на крыше поврежден.
Он вздрагивает, обернувшись: звуки со стороны двери. Звуки, не предвещающие ничего хорошего. Он бежит туда по раскачивающемуся коридору, цепляясь плечами за стенки, прямо туда – на полный торжества и ликования крик. Крик, который никогда не смог бы повторить ни один человек.
Крик Тарзана.
Цирульник. Хрипит, дергая ногами. Кровник видит кровавую пену на его губах, голову, нелепо висящую на сломанной шее. Он и сам словно висит в воздухе. Но это не так. Ему не дают упасть. Мертвенно-бледные клешни разжимаются, отпуская холодеющее тело. Цирульник падает на пол, как поломанная головоломка.
Душекрад Смертеев делает шаг и выходит прямо из стены-обманки. Кровник скрипит зубами от бессильной злобы: он не успеет. Барон между ним и девочкой. Как не…
Кровник стреляет. Стреляет прямо в лицо Джонни Вайсмюллера. В его неожиданно гибкое и быстрое тело, оказавшееся совсем не там, куда полетели пули. Тарзан Герой, Тарзан Мститель, Тарзан Победитель. Быстрый, как реактивная ракета. Он стоит слева от Кровника и смотрит на него сверху вниз. Кровник жмет на курок. Медленно. Слишком медленно.