Кровавая алхимия: тайна Золотого города
Шрифт:
– Да ну тебя, я же серьезно, – Алиса шутливо ткнула меня кулачком в грудь и отстранилась.
– Ты делаешь кровь из томатного сока. Куда уж серьезнее?
Она наморщила носик и принялась хлопотать с чайником.
– Мать велела поймать Северину, – вымолвил я, вмиг охрипшим голосом. Как только речь зашла о том, что больше всего волновало меня, кухня показалась еще более тесной. – И тогда явиться в Золотой город вместе с тобой.
– Для чего? – она пожала плечами. – И у тебя ведь есть приглашение, с теми забавными закорючками. Алхимическими символами, наверное.
– Откроет нам тайну долгожительства, –
Алиса содрогнулась. Мне и самому подобное казалось омерзительным, но факт оставался таковым. И даже то, что мы с сестрой были детьми, не остановило мать от проведения ритуала, связавшего наши души. Позже Эдита использовала погреб для издевательств над вампирами. Когда я получил его в наследство, увидел клетку, цепи и прочие прибамбасы, то к горлу подступила тошнота. Потом сделал ремонт и стер неприятные ощущения пыточной камеры. Теперь погреб больше походил на тайную лабораторию в стиле стимпанк. Но явилась Эдита и развеяла образовавшуюся идиллию.
– Она исчезла так быстро, что ничего толком не объяснила, – пожаловался, словно превратился в мальчишку. – И выставила невыполнимое условие. Кто бросает разговор на середине и убегает?
– Эдита убежала?
– Скорее, вышла за дверь и исчезла. Говорю же, мы слишком мало знаем об алхимии.
Мецтли фыркнула, словно соглашалась.
– Тут ты прав, – нехотя кивнула Алиса. – Розовый порошок превратил тело вампирши Ирис в пар за считанные секунды. – Она задумалась, забавно подперла рукой подбородок и постучала пальчиком по губе. – Приглашение в Золотой город у тебя с собой?
Выудив из бездонного кармана самой лучшей на свете куртки прямоугольный кусочек картона, я протянул его сестре.
– Начнем с символов. Сравним их с теми, что на стене.
***
Низкие тучи наполняли ожидание щемящей тоской. И вроде я отпустил сестру ненадолго, но душа металась в сомнениях. Стоило все-таки пойти в академию с ней, и не важно, что она отговаривала.
Привлекли бы внимание? Ну и ладно. Охрана не пропустила бы с собакой? Не беда, Мецтли могла бы подождать. А я был бы рядом.
После мы договорились поехать в погребе. Осмотреть надпись на стене и порыться в книгах, чтобы расшифровать символы. Но еще больше Алиса просила сопроводить ее к дому Тристана.
– Если я вдруг снова потеряю голову от одуряющего запаха вишни, – сказала она вчера перед сном. – Разреши Мецтли тяпнуть его за ж… жилистую ногу!
– Если он посмеет соблазнять тебя при мне, я сам тяпну его за ногу.
Вспоминая милый разговор, я рассмеялся в голос. Прежде мне не с кем было непринужденно болтать о ерунде, и уж тем более, обсуждать вампирские филеи. Бабушка, вырастившая меня вместо матери, чаще наставляла, чем слушала о переживаниях. Сильные мужчины, по ее мнению, имели право многозначительно приподнимать бровь, лучше только одну, или смотреть исподлобья в некоторых случаях. В остальное время должны тщательно перемалывать любые эмоции и переживания подобно кофемолке – внутри, превращая в пыль – и ни в коем случае не уподобляться мясорубке, что вываливает фарш наружу. Уж не знаю, где она понабралась такой мудрости, но сама жизнь
Сидя на мотоцикле за углом здания, я слышал, как колотится Алисино сердце, как трепещет в сомнениях душа. Будто мои собственные, дрожали ее руки, снимая с хрупких полочек важные склянки. Ветер трепал резной скрюченный лист по сырой брусчатке, вторя движениям сестры. Словно воздух колыхался не в ее лаборатории, а здесь, на улице, перед моим взором.
Мецтли вдруг всхрапнула, прервав созерцание сюрреалистичной картины. Дернула носом, будто учуяла кого-то знакомого.
– Идет? – переспросил я, но собака лишь возбужденно пошевелила ушами, дернула хвостом и гавкнула. Неожиданно! Мецтли ни разу не шумела зря. Я так и сидел, представляя, как из-за угла вот-то покажется Алиса. Но ни через минуту, ни через десять, она не появилась. – И что же ты учуяла?
Зубастая серая подруга суетливо переступила с лапы на лапу. У меня же по всему телу прокатилась неконтролируема зябкая волна. В груди поселился обжигающий холод, будто внутренности хлестал лютый ветер с Калининградского залива. Тогда я молниеносно скатился с байка и помчался ко входу в академию.
Пора прекращать обманываться! Сестра в опасности. И как бы ни работала странная связующая нас нить, впредь не стоит так долго игнорировать сигнал тревоги.
Мы с Мецтли ворвались в двери подобно зимнему шторму. Не потому, что принесли за собой снег, ведь он сегодня не выпал. А потому, что казалось, будто лед изнутри меня вылетал наружу и развевался за спиной белесым шлейфом.
– Стой! – только и успел крикнуть в спину охранник.
Я уже поднимался по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, ведь хорошо запомнил путь к кабинету ректора. Уверен, что сестра застряла именно там. И когда я схватился пальцами за ручку двери, с той стороны в нее врезалось нечто тяжелое. Резко отпрянул и сглотнул. Мецтли злобно зарычала, предупреждая, что в следующую секунду готова броситься на врага.
Стены академии задрожали, дверь дернулась и отворилась. Прямо мне в руки вывалилась Алиса. Окровавленные пальцы скользнули по грубой коже куртки, оставляя липкие дорожки.
– Не дай ей уйти! – послышался из кабинета голос Максима Андреевича.
Следом выскочила Лилия и занесла в воздух руку с небольшим метательным ножом, но увидела меня и замешкалась.
– Радомир. Отлично, тащи Ясину сюда, – быстро совладав с собой, приказала Лилия, будто я давал клятву верности ее семье.
Со стороны лестницы показался напуганный охранник и пролепетал:
– Пройдемте на выход. Не положено.
– Спасибо, Григорий Семенович, – холодно улыбнулась Лилия. – Максим Андреевич ждет этого гражданина. Отправляйтесь на пост.
– Да что вы в дверях-то возитесь? – выглянул сам ректор в коридор и нарочито ласково поманил нас внутрь. – Мы вас заждались.
Окружили, гады!
Лилия незаметно двигалась к лестнице, чтобы окончательно перекрыть путь к отступлению. Бежать бесполезно, сразу перехватит.
– Мецтли, – тихо позвал я. – Гулять.
И так же осторожно подтолкнул сестру к лестничной клетке. Без резких движений, чтобы не спровоцировать чудаковатую семейку Белоусовых. И, конечно, заметил, как Лилия ловко присела в подсечке.