Кровавая графиня
Шрифт:
Вдруг она села на постели под розовым балдахином и напряженно прислушалась.
За стеной слышались рыдания.
Поняв, что в соседней комнате плачет мать, Эржика побежала к ней, села на край кровати, обняла и поцеловала ее.
— Матушка, что с тобой?
От волнения горло сжимал спазм, горечь наполняла рот, на глаза навертывались слезы.
— О, Эржика, я счастлива и ужасно несчастна!
И она обняла дочь и прижала ее к себе.
— Сегодня, девочка моя, я нашла твоего отца!
— Моего отца?
Крепко обнявшись, они обливались слезами, а тихие лучи улыбчивой луны прокрадывались под полог постели, окутывая плачущих женщин мягким светом.
13. Украденная шкатулка
Повздорившие слуги
— В замке все в порядке?
— Все в порядке, разве что капитан пандуров таинственно исчез.
— Сколько наняли девушек?
— Еще неизвестно. Служанки до сих пор не вернулись.
— А разбойники?
— Разбойников нет и в помине.
— Ни одного не поймали, не убили?
— Ни одного.
— И погоню за ними еще не начали?
— Нет. Пандуры без капитана беспомощны.
То Дора Сентеш, ястребом влетевшая во двор замка, засыпала прислугу вопросами, явно давая понять, что судьба каждого теперь зависит только от нее. Беда тому, на кого придется пожаловаться госпоже.
Илона Йо и Анна Дарабул нервничали. Их возмущало, что Дора держит себя точно хозяйка и всем распоряжается. Фицко знай ухмылялся и не спешил с ответами. Когда же Дора все выведала и с начальственным видом осмотрела замок, — как де идут дела с побелкой, покраской и генеральной уборкой, — Фицко решил заговорить. Да так, что у Илоны и Анны сердце взыграло от радости.
— Бедная ты, Дора, — ухмыльнулся он, — строишь из себя Бог весть какую хозяйку, а между тем не хотел бы я быть в твоей шкуре.
— За меня не волнуйся, я за себя постою.
— Кто знает! Хоть ты и такая большая и сильная, душонка твоя уйдет в пятки, когда госпожа напустится на тебя. Увы, не принесешь ты ей приятных вестей, и за это тебе же достанется, ха-ха-ха! Исчезновение капитана…
— Неужто в этом моя вина?
— Кто знает, не прячешь ли ты его под юбкой…
Дора бросила на него яростный взгляд:
— Не дразни меня, Фицко, а то, ежели вздумаю выследить его, глядишь, еще ты и сам влипнешь в историю. Неужто в самом деле не знаешь, как он исчез?
— Ладно, оставим капитана в покое, — махнул рукой Фицко. — Может, к семье подался в Прешов и скоро вернется, мы и оглянуться не успеем. Тут у нас другие заботы. Ты когда возвращаешься в Прешпорок?
— Завтра утром.
— Тогда придется тебе уведомить госпожу, если ты, конечно, прежде не умотаешь на край света, что он откинул копыта, как ни пытались его спасти, подох, покинутый всеми…
— Кто? — ужаснулась Дора.
— Вихрь, вот кто! — ответил горбун, подавляя смех.
Дора
— Святой Боже! Что с ним сталось? А нельзя ли что придумать?
— Черт его знает. Дергается как бешеный, морда вся в пене, самолучшим овсом брезгует, ничего не жрет, все тощает. Говоришь, нельзя ли что придумать? Слава Богу, теперь можно, ха-ха! Ты приехала и спасешь его!
— Не шуткуй, Фицко! — прикрикнула на него Дора уже вполне мирно. — Надо позвать ворожею, может, и заговорит его. Глядишь, Майорова поможет…
Фицко загоготал.
— Неужто думаешь, что найдется человек, который отважится лечить Вихря? Кто ж приблизится к несчастной лошади, не боясь господского гнева в случае, ежели тварь подохнет? Нет, я не хочу быть плохим пророком, возможно, Вихрь не сдохнет, протянет до приезда хозяйки.
— Упаси Бог! — испугалась Илона.
— То был бы и вправду судный день, — содрогнулась Анна. — Плохо нам всем будет, коли Вихрь сдохнет после приезда госпожи.
— Говоришь «сдохнет», — процедил Фицко сквозь зубы. — Как будто это простая животина, забываешь, что Вихрь стоит больше всех нас вместе взятых…
— Сдохнет или умрет — все одно, — рассердилась Анна. — Но и то правда: если Вихрь не помрет прежде, чем госпожа вернется, для нас остается одно — бежать и никогда в чахтицком замке больше не появляться.
— Не робейте, — успокоил их Фицко. — Я уверен, Вихрь не доживет до возвращения госпожи, можете рассчитывать на то, что госпожа перекипит и злоба ее пройдет еще в Прешпорке. А нам достанутся громы и молнии поменьше — мы уже к ним привыкли.
— А расплачиваться за это мне! — ужаснулась Дора.
— Вот именно — тебе! — ухмыльнулся Фицко. — У тебя такая силища, что и настоящая молния об тебя сломается…
Илона и Анна успели забыть о собственных опасениях. Злорадствовали, что Дора одна поплатится за смерть Вихря. Сморщенные их лица бороздили затаенные улыбки, которыми они скрепляли свой союз против соперницы.
— Фицко, — попросила Дора, — посоветуй мне, как быть. Ты всегда придумаешь, как выйти сухим из воды.
Ну вот, Дора, это уже другая песенка, надо было петь ее с самого начала и не выламываться. Так вот, слушай! Увидев, что госпожа разъярилась, ты, чтобы отвести ее гнев от себя, свали вину на кого-нибудь другого.
— На кого, скажи, ради Бога?
— Выбор за тобой. Захочешь отправить Илону к праотцам, скажи, что она это сделала, захочешь — Анну, скажи, что она отравила лошадь.
Илона и Анна так и вскочили.
— Ну-ну, не бойтесь, это я просто в шутку, — успокоил их горбун, меж тем как Дора уже примеривалась к ним.
— Послушай, Дора, — дала выход своему гневу Анна, — ты точно так же могла бы сказать, что отравителем был Фицко, и это было бы куда ближе к правде.
Словно пуля попала в горбуна. Он взвился.