Кровавая пасть Югры (сборник)
Шрифт:
Посетил местное начальство, как говорится, – лично. Заказ наш был готов к отправке, как и договорились по телефону. Но… следовало пройти то, сё, затем сё и обратно, кроме того и помимо.
Вобщем забрали наши документы и оружие, выдали некие охранные грамоты и пропуска в зону. Там следовало «зреть в корень» и бдеть в оба. И ещё «не сметь» ничего и никак. Дали расписаться в абсолютном усвоении, и что «в случае нарушения»… «и для вас нары найдутся». И нам вновь захотелось повернуть оглобли в Омск, как перед тем зимником через болото. Но, «Рубикон перейдён и мосты сожжены».
Двери, ещё двери, тамбуры, штыки и лязг затворов. В каждом из последующих окошек требовали те же самые документы. Причём передняя дверь не открывалась, пока не
В принципе, нам было «по барабану» до ихнего режима, если бы не два НО. Во-первых, у нас сел досконально аккумулятор и его надо было либо заменить или зарядить. На второй план отводилась задача достать стальной трос в виниловой оболочке. По проверенным данным он на складе колонии есть, «но не про нашу честь». Как бы там ни было, а аккумулятор в дорогу нам ой как нужен. Очень, приочень нужен. Иначе сдохнем в пути. Одни ведь двигаемся по трассе, которую таковой и назвать-то сомнительно. По тем же, проверенным уже здесь, данным, проблему первую «решат» ЗЭКи одномоментно за бутылку водки и десяток «Примы». Но в случае поимки лично мне грозят пресловутые нары. Ну и «хусим»! И купил две бутылки водки с требуемой «Примой». Одну водку следовало презентолвать узбеку на воротах, дабы провезти требуемое бугру(бригадиру) на погрузке.
Заехали в зону, обшарили машину и нас. Отдал водку «штыку», – пропустил. Подогнали ЗИЛок к складу. Водка и курево были при мне. Завидев бригадира, хлопнул по карманам. Но он прошмыгнул мимо, чуть не задев меня. «Ну всё, пропал!», – подумал я, увидев приближающегося ко мне бегом офицера. С ним были двое солдат. Тут же бесцеремонно обшарили мои карманы. Но… ничего в них не обнаружили. О, чудо! Неужто я обронил «дарунок» на вахте? Но тут завыла сирена и стали ЗЭКов строить, выгоняя из помещения казармы и склада. Лишь тут подумалось: «Неужели тот самый «бугор» каким – то образом успел-таки изъять водку и «Приму»? – подумалось мне. «Вот так Кио!»
Злые солдаты и офицеры искали как видно, теперь уже у ЗЭКов, принесённые мной запрещённые предметы. Обыск не удался. Нам разрешили погрузку. И тут я заметил поодаль того самого «штыка» у ворот, которому отдана первая бутылка… «Так вот кто навёл на нас!» Ещё бы! За сей поступок ему светил отпуск за бдительность. Такое вот положение. И всё бы правильно, но кто войдёт в наше положение? Да и троса нужного у нас днём с огнём не сыщешь.
Кузова грузили вовсю. По «штыку» было в каждом кузове и подле машины: упреждали побег. Но как быть теперь с аккумулятором? К машине не подойти, да и аккумулятор не напёрсток, в кулак не спрячешь. Зря только рисковал. А с «бугра» взятки гладки: не идти же ему на новый срок! И с такими мыслями сунулся в отсек аккумулятора… Там уютненько стоял с ОБЖАТЫМИ КЛЕММАМИ (!!) новый прибор! Ну, нет, здесь не Кио, а супергипнотизёр сработал! Ведь я лично стоял рядышком, и – на тебе! Вот тут-то пришлось уверовать во вездесущность людей за решёткой. Не всех, конечно.
Между тем погрузка завершилась. И бригадир кивнул на прощание, ответил тем же. Я ему мысленно пожелал успехов в нормальной жизни. Для нас он не поскупился. «Спасибо тебе, мил человек! Аз воздастся по делам твоим!» Но зам по режиму помурыжил-таки мою персону. «Что, думаешь, что в дураках меня оставил? Так нет, брат, вот он, твой паспорт! И на недельку ты понюхаешь парашу! А?» А ведь и вправду, может напакостить со зла. Но сработал тот же «хусим»: сгрёб паспорт и мигом проскочил мимо дневального по управлению. Ведь это уже не зона с железными дверьми и пудовыми запорами! А Мишка уже стоял под парами у входа, получив стволы и накладные.
Лишь это сдерживало меня. А теперь – дёру! Ко всему, как потом выяснилось, трос нам загрузили и немало.
Заправились мы ещё до поездки в колонию, в Тюмени. Так что драпали из этих «мест не столь дальних» опрометью и без оглядки. Теперь уже гружённые, то есть общим весом тонн под десять.
Глава 8. До Абатска бы
Всполошились, когда на спидометре стрелка упёрлась в сотню километров в час. И это по гололёду, с прицепом, гружёные…
– Мишаня, окстись! Рановато нам на кладбище! А за колонию и ЗЭКов дома помянем. Сбавь обороты!
Тут Понтаньков будто вышел из оцепенения, мотнул головой. Глаза заблестели.
– Эх, Валерчик! Веришь, я колёсами шарик земной измерил и не раз. Но в такую хреновиеу с морковиной ни разу не попадал. Ведь не поймёшь: кого больше бояться – зверя или этих… Да бог им судья! Ожесточились они за этими заборами с вышками, да запорами в руку толщиной. Кому-то и там быть надобно. Не бери в голову! Проехали ведь! А в Ялуторовске сахару для Петро купим. Мужик что надо. Как думаешь, болото осилим сходу!
– Миш, не загадывай наперёд, плохая примета. А ночь надо ехать, чтобы поутру неспешно в Абатске быть. Да отдохнуть вдосталь. Мало ли что…
Затарились сахаром и немедля дальше. Уже в потёмках промелькали огни Заводоуковска. А ночью, как ведомо, «все кошки серые». Асфальт кончился и тут же в наш слух нагло вонзился грохот наших деталей в обоих кузовах. Радости мало, но и неплохо: не заснёшь. Старались со скоростёнкой не выходить за полусотенную в час: целее будем. Нам казалось, что оставшийся путь домой едва не усыпан розами. А чего: к утру в Абатске, день на подготовку и отдых(ни грамма в рот!), ну, пусть – два. Вызнаем у водил, как за эти дни стал зимник и – ходу. А лучше бы дождаться попутчиков-дальнобойщиков. У них лебёдки на раме. Да и «Урал» не ровня ЗИЛку. Но только на зимней северной трассе по расписанию не ездят. Дождёшься тут, пожалуй, «морковкина заговенья», как бабушка моя говаривала. Да и гружёные мы изрядно, чтобы по болоту… Эх-ха, думы, вы, невесёлые!
– Миша, глянь по карте, а то дай мне: что за огни справа: Омутинский или Голышманово?
– Больно быстрый ты, да и слева будет Голышманово. Вроде так. Трясёт, не разобрать карту. А ты не боись, Ишим не проедем мимо. А там и Абатск рядышком. Эх-ха! – потянулся в предвкушении отдыха мой напарник. Бряцание железок и пустых канистр давило на мозги. А впереди всё та же ночная дорога, дорога, дорога. Пытался что-то петь. Не пелось. Да и на разговор уже не тянуло. Путь становился в тягость. А это тоже опасно, особо ночью: уснёшь и не почувствуешь. Вспомнился Семеныч с его рассказами, как гнали их в военную зиму в эти края. Как тогда казалось, – на верную погибель. Ан, нет – сдюжили. Хотя и полегло немало в пути, а то и на месте. Ссыльных было не в меру много, расстарался товарищ Молотов, да и приспешники от НКВД на местах подсобили. Тешились не в меру: кулак, середняк, подкулачник… А то и вовсе к стенке. К лету-то отошли, обогрелись. Рыбки, да ягод разных поели, взвары больным, да немощным поделали. Благо, люди тутошние беззлобные и политикой, да голодом не замордованные. Да и ссылали-то кого? Трудяг, хозяйственных, а отсюда и крепких, зажиточных крестьян. А уж земли в здешних краях немеренно. Да промысла всякого. Ко всему не все и разумели толком о советской власти: как жили при царе, так и живут. «Дальше Сибири не пошлёшь», – говаривали здесь.
– Ну, брат Мишка, не иначе к Ишиму подъезжаем! Разомнёмся!
Конечно, разомнёмся. Жаль только, что затемно въехать в славный город придётся. Ведь он ровесник хану Кучуму, царю Сибири. По одному из преданий, его сын Иш-Магомед утонул в здешней реке, так её и поименовали: Иш и М(агомед). И кто их разберёт, ведь тому почти три с половиной века. А места сдешние поистине знатные: земля урожайная, леса полны живности, озёр рыбных тьма. Даже на гербе Ишима изображены нето карась, либо карп.