Кровавая жертва Молоху
Шрифт:
– Заткнись! – прорычал мужчина.
– Кристер! – надрывно кричал Маркус. – Кристер!
Потом на него налетело дерево. А потом пустота.
Кристер Эриксон и Свен-Эрик Стольнакке не слышали крика. Они уже сидели в машине по пути в Кируну. Два рыцаря, готовые бороться за то, чтобы Вилли Ниеми, девяти лет от роду, перестал обижать Маркуса Ууситало, семи лет.
Главный управляющий Фаст твердым шагом идет по Кируне. Он как снегоуборочная машина. Люди шарахаются, поспешно здороваясь, поднимают шапки,
Его нисколько не заботит, что его боятся. Напротив, он даже рад этому. Людская ненависть делает его лишь сильнее – он как сталь, закаленная в огне.
Строго говоря, он ничего не имеет против того, что народ в Кируне о чем-то догадывается, но ничего не может доказать.
Ему удалось поставить на колени эту строптивую учительницу, и теперь вся Кируна перед ним на коленях.
Единственный человек, имеющий над ним власть, – это директор Лундбум. Но Лундбум – сумасшедший. Фаст написал ему о трагическом происшествии. Сообщил, что расследование показало – у нее были связи с несколькими мужчинами, она родила ребенка, отцом которого могли быть несколько человек. Но убийство, похоже, так и останется нераскрытым.
Лундбум не ответил. Фаст рассчитывает, что теперь тот будет появляться в Кируне еще реже. Отлично.
Однако сейчас мысли управляющего заняты другим. Камнедробилка возле шахты вышла из строя, и он идет упругим шагом, словно разгневанный правитель.
Чертовы работяги, не умеющие делать свою работу! Какой толк добывать руду, если ее нельзя вывезти? Никакого! Руду нужно раздробить и загрузить в вагонетки.
Обычно еще издалека слышно гудение камнедробилки – этой гигантской мельницы, раскалывающей блоки руды. На этот раз рабочие сидят снаружи и курят, однако быстро вскакивают при приближении управляющего.
Один из них кидается в объяснения:
– Там огромный камень, и он, похоже, прочно застрял.
Но господин Фаст пришел не для того, чтобы попить с ними кофейку. Оттолкнув в сторону говорящего, он берет у него из рук лом.
Все послушно идут за ним, как школьники. Камнедробилка словно стоящая на боку в воронке гигантская скалка, утыканная стальными шипами. Обычно она вращается, грохочет, разжевывая камни, – с каждым оборотом они становятся все мельче и мельче, пока не падают наконец в стоящую внизу вагонетку.
Фаст спрыгивает в чашу камнедробилки.
– Это, черт меня подери, ваша работа! – зло шипит он. – Выковыривать отсюда камни.
Он запускает лом под застрявший валун.
– Вы как барышни-учительницы! – рычит он. – Я вам всем за это зарплату урежу!
При слове «учительницы» словно волна накатывает на всех. Им даже не надо смотреть друг на друга – все подумали об одном и том же. Как будто она стоит здесь рядом с ними, круглощекая, с веселыми глазами.
Все косятся на Юхана Альбина, он ведь знал ее близко – помолвлен с домработницей, которая жила с ней под одной крышей.
Внизу в чаше управляющий пыхтит как бык, упираясь в камень.
– У вас, видать, между ног чего-то не хватает! – кричит Фаст и скидывает свой пиджак.
А затем снова наваливается на лом.
Младший в бригаде берет пиджак. Оглядывается, ища, куда бы его повесить.
И тут все глаза одновременно останавливаются на одном предмете. Главный рубильник. Его никто не отключил.
Рабочие переглядываются. Никто не восклицает «ах, проклятье!» и не кидается отключить электричество.
И вот управляющему удается выковырять застрявший камень.
Камнедробилка с воем приходит в движение. Камни скрежещут о сталь, друг о друга.
Под ногами Фаста камни осыпаются вниз, как зыбучий песок. Со стороны кажется, что камнедробилка заглатывает его. Никто и глазом не успел моргнуть, а он уже по пояс в руде.
Они не слышат его крика. Видят лишь удивление и страх на лице Фаста. Открытый рот. Все звуки тонут в визге стали, дробящей камни.
Через несколько секунд все кончено. Камнедробилка заглатывает Фаста, перемалывает его вместе с камнями и выплевывает клочья в вагонетку, стоящую внизу.
Юхан Альбин отключает рубильник, и воцаряется тишина.
Подойдя к чаше, он плюет в нее.
– Ну, вот и все, – говорит он. – Пожалуй, стоит позвать полицмейстера.
Примерно через час Монс перезвонил Ребекке.
– Ты уверена, что там написано «Share Certificate Alberta Power Generation»?
– Да, – ответила она. – Я держу их в руках.
– Сколько там долей? – спросил Монс.
– Здесь написано «Representing shares 501–600» на первой, «601–700» на второй и «701–800» на третьей.
– Ах ты, черт! А на обороте что-нибудь написано по поводу передачи?
– Сейчас посмотрю… «Transferee» и «4 марта 1926 Франс Ууситало». А ниже: «Transferor Яльмар Лундбум». Рассказывай!
– Компания существует до сих пор. Довольно большая фирма в области гидроэнергетики со штаб-квартирой в Калгари. В ней произошло много новых эмиссий. Изначально эти акции составляли десятую долю капитала компании. Сейчас – десятитысячную.
– И что?
– Но они все-таки кое-чего стоят.
– Сколько? Стоит ли мне засунуть их под куртку и кидаться на первый рейс в Южную Америку?
– Именно так я и посоветовал бы тебе поступить. Если бы на обороте не значилось, что они переданы конкретному лицу.
– Что ты такое говоришь, Монс? Сколько? Говори же!
– Я говорю, что для тебя эти акции гроша ломаного не стоят.
– Но…
– Но для Франса Ууситало или его наследников их ценность составляет около десяти миллионов.
– Ты шутишь!
– Канадских долларов.
На несколько мгновений воцарились тишина. Ребекка глубоко вздохнула.
«Суль-Бритт была богата, – подумала она. – Сидела в своем обветшалом домишке в Лехтиниеми, считая каждую крону, и даже не подозревала…»